Сто тысяч Рю (СИ)

– Нет… ну пожалуйста! – выдохнул Рю, задыхаясь под ним. Идея потерпела неудачу, и теперь оставалось только терпеть – сил, чтоб сбросить с себя тяжелого долговца, не было никаких. Он вяло дернулся, но тут же получил по шее.

– Твою мать, ты вообще меня слушаешь?! – Коршун вновь ударил его, потеряв терпение. Не настолько сильно ударил, насколько мог бы, но настолько, насколько хотел.

И тут же, наплевав на заебавшее откровенно сопротивление, сделал все, что хотел. Взял наглого, потерявший всякий стыд салагу, натянул – и отодрал, как следует. Рю извивался, выл в ладонь, наглухо заткнувшую рот. От приятного возбуждения не осталось и следа, но кончил долговец и, правда, быстро. Видно, давно хотел это сделать.

А кончив, притянул к себе и поцеловал, пробормотав на ухо, что все равно доволен им. Рю, взволнованный, потрясенный до глубины души, не возражал ничего – даже когда Коршун привел его в порядок и поволок спать. Он поволокся за ним, но сон не шел.

А когда Коршун крепко уснул, сытый и удовлетворенный, Рю быстро собрал вещи, стащил старый Димкин автомат, захватил немного еды и отправился в самостоятельное путешествие.

***

После проклятого Коршуна все тело ныло и болело, а запах крови и спермы преследовал неотступно. Больше всего хотелось сейчас лечь и больше не двигаться, отдохнуть в покое и осознать дальше свою жизнь – но какой тут покой, если даже уютное, безопасное депо обернулось такой подставой?

Жизнь была наполнена болью.

Далеко Рю не ушел. Полз осторожно, обходя каждый подозрительный камень, и все равно наткнулся на засаду бандитов. Может быть, те и не заметили бы, но Рю сам себя выдал: – испугался и метнулся в сторону: аккурат в другую засаду! Мутанты, которых он никогда еще не видел, уставились на него непонимающе, забормотали потревожено. А потом сообразив, что еда сама пришла, всей гурьбой метнулись за ним. Рю заорал, потеряв всякую безопасность, рванул назад и вывел мутантов на бандитов.

– Снорки! – заорал один, отстреливаясь, – мужики, блядь, не тормозите!

Началась перестрелка, и Рю, попытавшегося улизнуть, сбил с ног здоровый снорк, уже примерился, чтоб разодрать глотку – и случайная бандитская пуля раскроила голову, прошла навылет. Рю лежал, не пытаясь вставать, закрыл глаза, вознадеявшись, что перестрелка сама собой рассосется, все умрут, а он один останется живой и невредимый. Конечно, не рассосалась: снорков было больше, и вот последний автомат затих невдалеке. Рю прислушался, но больше выстрелов не было слышно. Димкин автомат куда-то сгинул, потерялся в суматохе.

В воздухе звенела тишина. Крупный, шрамастый снорк посмотрел в его сторону. Безошибочно определив по запаху, что Рю живой, он подошел ближе – и стайка потянулась следом.

– Не ешь меня, – криво усмехнулся Рю, – я тощий и вонючий.

Снорк ничего не сказал, подошел ближе, занес когтистую лапу, намереваясь с аппетитом позавтракать. Рю закрыл глаза, не желая видеть эту человекоподобную скотину жуткого вида и отвернулся. Но снорк провел лапой вверх-вниз, потом замер – и обнюхал его с ног до головы.

Рю шумно сглотнул, осторожно посмотрел на снорка. А тот рявкнул что-то своей стайке и отошел в сторону.

И тут началось!

Его повокли, сильно стиснув поперек груди. Ребра заскрипели, готовые треснуть, вдохнуть никак не получалось, и Рю бессильно захрипел. Темнота вмиг поглотила солнце и весь белый свет, свежий воздух сменился затхлым: его швырнули вниз, в колодец, легко, как игрушку. И так же легко поймали там внизу, перехватили и потащили. Поблескивающий от влаги потолок, вымощенный когда-то красным кирпичом, уплывал назад. Широкие советские переходы сменились какой-то сырой норой, пропахшей плесенью, затем – вновь укреплениями из красного кирпича. Оказавшись далеко внизу, снорки угомонились, перешли на небыстрый шаг. Тот, что тащил Рю, ослабил хватку, позволяя глотнуть воздуха. Вот теперь можно было заорать, конечно – но толку не было. Рю продышался, стараясь не принюхиваться – запахи сшибали с ног. Глаза постепенно привыкали к темноте – редкие тусклые лампы освещали просторный зал. Рю пихнул снорка, попытался оттолкнуть его лапу – и неожиданно для себя оказался свободен. Он отбежал на пару шагов, огляделся: потолок уходил ввысь, толстые каменные балки смыкались в единое целое.

Снорки, которые приволокли его, стояли чуть поодаль. Следили внимательно в несколько десятков глаз за толстым стеклом.

– Чего лупитесь! – воскликнул Рю. В горле поселился горький, шершавый ком. Опять остался один, да еще где остался!

– На кой хрен я вам? – спросил он ближайшего снорка, не надеясь, впрочем, на ответ. Снорк зашипел, отскочил от него точно кот. Рю накинулся на другого, но и тот отпрыгнул, не приближаясь.

– Чего лупитесь?! – завопил Рю, шугнул их всех – снорки отпрыгивали, не позволяя прикасаться к себе. Усаживались рядком, как только их оставляли в покое, и с интересом следили.