Стой, а то моя жена будет стрелять!

При этих словах Вероника скривилась.

— Знаешь где я видела таких красавчиков с мощными торсами и горящими глазами? Долбанных бруталов? В гробу и в белых тапках. Была я замужем уже за таким красавчиком. — Я на неё вытаращился. — Да Лёнь, была. Моё замужество продлилось ровно год и три месяца! А потом, я своего любимого муженька, козла драного, застала со своей же подружкой в нашей с ним супружеской кровати. — Её глаза мстительно и зло блеснули. Ничего себе. Я боялся спросить, что стало с красавчиком и подружкой, но Ника сама рассказала. — Даже не знаю как я ему яйца не отстрелила. Хотя пистолет был при мне. Точно бы села. Господь, наверное уберёг. Но физиономию ему отформатировала, а потом обоих выкинула из квартиры, взяв на прицел, в чём мать родила. Это было забавное зрелище. — Она засмеялась. — Его одежду порезала на куски и выкинула в окно. Точно так же как и её одежду. — Потом оценивающе оглядела меня. — А почему к тебе внимание? Ты мне понравился, тогда с первого ещё раза, на дороге.

— Это чем же? Я явно не секс-символ.

— При чём здесь секс-символ? Ты хорошо можешь держать удар. Я не в плане насилия, а эмоционально. Ты не боишься. Ты отказался отдавать мне машину, несмотря на наличие у меня оружия. И даже не смотря на физическое воздействие с моей стороны по отношению к тебе. Извини меня, пожалуйста, за это.

— Проехали.

— А ещё я знаю, что нравлюсь тебе. Так ведь, Лёнь? Как женщина нравлюсь! И почему-то уверена, что ты не побежишь затаскивать в постель моих подружек или вообще левых девиц, если мы с тобой поженимся.

Первое время я даже слов найти не мог. Что это? На третий день знакомства она заговорила о семье?! Ничего себе быстрота! Шустрая какая девушка!

— Подожди, Вероника. Но мы знакомы всего третий день? А как же любовь и прочие дела? Вон, люди годами встречаются, прежде чем сделать шаг к семье?

— Иногда, Лёня, достаточно мгновений, чтобы понять твой это человек или нет. А иногда только спустя годы ты понимаешь, что он не твой мужчина, вот только время уже упущено и его не вернёшь. Но я тебя торопить и заставлять не буду, поверь. А то что ты был для некоторых пустым местом, так они курицы безмозглые. Пусть хватают бруталов и потом кушают это дерьмо поварёшками. К тому же, почему ты решил, что ты не симпатичный молодой мужчина? У тебя просто занижена самооценка. Ты очень симпатичный, тебя просто нужно немного оттюнинговать!

— Я что машина, чтобы мне тюнинг наводили?

— Это я пошутила. — Вероника погладила меня по щеке и потом в щеку же поцеловала! Весело! Лукошина фактически мне призналась в любви! И что мне с этим делать? Взгляд опять скосился на её ноги. Я точно озабоченный! Она засмеялась. — Лёнь, я даже знаю о чём ты думаешь?

— О чём?

— Какое на мне бельё! — Я стал краснеть. — Лёнь, это у тебя на лбу написано. А ещё ты хочешь увидеть, что под этим бельём! — Блин. Я ещё больше покраснел. — Лёня, придёт время и ты всё увидишь и не только. Конечно, если захочешь.

— Ладно, капитан Лукошина, — я постарался соскользнуть с темы, а то чувствовал себя словно малолетний пацан, спалившийся на рукоблудии, — пойдём смотреть творения великих мастеров. Как их там, Пикассо разные и прочие Рембрандты с Да Винчами!

По выставке шлялись пару часов. Вероника смотрела на картины. Возле некоторых зависала на какое-то время. Я тоже зависал рядом с ней, пытаясь понять, что она там рассматривает? Особенно если картина была из раздела типа квадрат Малевича. Слышал я о таком и даже видел по телевизору. Я лично, в таких картинах ничего не понимал, даже не мог понять, что там намалёвано. Хотя некоторые картины мне понравились, особенно те, где были изображены женщины в не совсем одетом виде. Здесь было, на что полюбоваться. И если рядом оказывалась Вероника, я начинал, чисто на автомате, сравнивать нарисованных и свою спутницу. Учитывая, что спина у неё была открытая и лифчика не наблюдалось, то я тут же начинал фантазировать, представляя её рядом с нарисованной красоткой, тоже не совсем одетой. На мой взгляд дилетанта в живописи, Вероника выглядела бы лучше. Зря она натурщицей не подрабатывала. Сейчас бы я мог наслаждаться настоящим шедевром живописи.

Наконец, приобщение к высокому искусству закончилось и мы пошли на выход.

— Лёня, скажи мне, тебе картины каких художников больше понравились?

Я не ожидал такого вопрос и даже сбился с шага.

— Ээээ… короче… Ну, те где были изображены женщины!

— Правда? — Ника посмотрела на меня удивлённо. — И что же тебе там больше всего запомнилось?

— Ну, как тебе сказать?

— Так и говори.

— Я всё думал, где они таких натурщиц брали?

— А при чём здесь натурщицы? Мы говорим о картинах.

— Так я и говорю. Натурщицы все такие упитанные, так сказать в теле! Только одну там увидел, которая по параметрам соответствует такой как ты.

— Не поняла?

— То есть, талия осиная как у тебя, зад такой же аппетитный, ножки длинные и гладкие… Мда, ну как-то так.

— Лёнечка. — Она произнесла моё имя таким ласковым и сладким голосом, от которого у меня почему-то зачесалось ухо. И не зря. — А если в ухо, за такое издевательство над искусством?