Стой, ты мой

- Вон, - она указывает на стол, заставленный стаканами и бутылками. На диванах сын с Ваней, дровами валяются, - админ мнется на месте. - Но там Крис с подругой пришли с ними. Пока без драк.

Я уже и сам вижу.

В цветных пятнах, прыгающих по платьям. На танцполе зажигают. Она и Николь. Рядом два шкета-атлета вьются. Она танцует, руки перебирают воздух. Тянет к себе атлета за невидимый галстук. Он держит какой-то коктейль и короткими шажками к ней чешет. Вертит стакан перед ее лицом. Она смеется.

Меня даже таблетка от бешенства не спасет.

Вот этого я и боялся.

Выставлять себя дураком постоянно.

За малолеткой бегать.

Ей гулять и гулять.

А меня расклад не устраивает.

Тараню толпу, разбрасываю препятствия. Первой меня Николь видит, и глупая улыбка переходит в испуганный писк, когда я хватаю Кристину и разворачиваю к себе:

- Плечо не болит? Или мало в прошлый раз об стену покидали?

- О, ты здесь, - она убирает прилипшую к щеке прядь волос. Ей неудобно с завернутым локтем, пытается высвободиться и не может. Еще и удивляется, - что случилось?

- Эй, дядь, ты кто, - меня хлопают по спине. Пьяно хрюкают. - Папаша ее что ли?

Втягиваю воздух.

- Слыш, засранец, - замахиваюсь у него перед глазами и пацан отшатывается, расплескав на футболку коктейль. - Щас всеку разок, и домой друг на руках понесет, - нагибаю за шею и толкаю на второго кренделя.

- Ты что делаешь? - она подпрыгивает рядом. Трет локоть . - Мы же танцевали просто.

Поправляю пиджак. Занять руки. Чтобы не взять за шкирку. И не тащить через весь клуб. Как...папаша, отгоняющий шмелей от цветочка.

- Сегодня без танцев, Кристина.

- Кто сказал?

- Я.

- И почему ты командуешь?

- По кочану.

Она смотрит на Николь. Я тоже. Потом замечаю Василину, Линду с подносом. Народ забыл, чем занимался. Отлично. Я перед всеми сразу лоханулся.

Она отворачивается от меня, идет к дивану. Выдергивает из-под Ваниных ног сумку.

- Подожди, - удерживаю за ремешок.

- Я в туалет.

- Сядь, говорю.

Толкаю, и она плюхается на стол, опрокинув пару бутылок. Сидит, теребит сумку. Вскидывается, впечатывает её мне в живот.

- На. Я макияж поправить хотела. Что я не так сделала?

Не постигает. Сам виноват. Столько гадости наплел. И жду, чтобы других не было.

- Какой праздник? - меняю тему. Киваю на отрубившихся парней.

- Провал отмечали, - она мрачно оглядывает Ваню. Тот храпит, положив ее куртку под голову. - Медведь удалил аккаунт, нам теперь точно не напишут. В институте все думают, что банда мы. И моберы в личку строчат шутки. Собираемся мы миллионами делиться или нет. Они ведь помогали на площади. Мы бездари. Нас посадят, да?

- Кристина, никто вас не посадит, - поднимаю её лицо за подбородок. Расстроенная. Страшно ей. Ей поддержка нужна от сильного человека, а не ревнивые предъявы. Спускаюсь на корточки и пожимаю ладошки. - Клоунов этих найдут. И статью свою напишите, как главные участники событий, - молчу, перебираю ее пальцы. Ногти обкусанные подрезала. Лаком намазала. Темным, в цвет помады. Красиво. Откашлявшись, говорю. - Я неправ был. Можно мне извиниться?

Она сводит брови.

- Все в порядке, - широко улыбается. Торопливо заверяет. - Я не обиделась, я не маленькая. Ты освободился?

- Да, - взгляд падает на спящего Егора. Чешу затылок. - Ребят только домой транспортировать.

- А с тобой нельзя?

Представляю Машину мину, когда мы вместе приедем и морщусь. Здесь их не бросить. Кристину просить дождаться меня - вспоминаю атлета, и снова морщусь.

- Щас, - достаю телефон. В такси называю свой адрес. Нахожу в кармане ключи от квартиры и кладу ей в колени. - Поедешь первая? Я недолго.

- Серьезно? - она недоверчиво косится на связку.

- Ага.

Кристина цепляет на палец кольцо от брелока и зажимает ключи в кулаке, вскакивает на ноги и все так быстро. Волнуется, что я передумаю и отберу.

Хочется засмеяться, но она надуется. Оставляю её, иду к охране. Они загружают парней в машину, я еду до Маши.

Мне открывает Герман. Помнит нашу первую встречу и едва не хлопает дверью у меня перед носом, но я ставлю ногу в проем, распахиваю.

- У него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля, - цитирую, изучая его домашний костюм. Треники привез, а в тапочках моих ходит, не заморачивается.

- В смысле?

- Парней из машины помоги дотащить, - оглядываюсь на авто. - Егора привез.

- Герман, кто там? - Маша высовывается из гостиной. Запахивает красный шелковый халат. - Саша! Не смей его трогать!

Не собирался.

Следующие пять минут она охает и ахает над дровами, которые мы затаскиваем в спальню, но я не слушаю, у меня превосходное настроение. Нос ощущает родные запахи, полгода не заходил сюда, а память не стерлась. Но ностальгия слабо цепляет, не свербит, как в прошлый раз, здесь моя семья живет, а у меня дом в другом месте, так бывает.

Моя доброжелательность разъедает гель в ее губах, кривит, и она переходит к обвинениям: Саша не уследил за сыном, Сашин притон необходимо закрыть.

- Единственное злачное место в городе, естественно, - соглашаюсь. - Спокойной ночи.