Стоянка поезда – двадцать минут

…Полой мужна, притившись на беном выспе у освания мелического огдения, расматривал немгочисленных пасжиров. Вимо, мнов поде ещё смотли утние сны, да и пода не раслагала. Гляи снозаросит. На фаном ящичкорый он ослял на храние в деном отлении линой миции, разжены овос огода. Никне поддит. Точнему. Наное, в поде прослись тольсастдующие пасТяся очеу кика. Стну захтнул пивбум. Посвекой захи росяне несытно утоют жажТенаспила мода на дивинные для руского чевека чипи фиски. Ваная карка и свеогурпод пиво не гося.

Вилмедно двися вдоль вана, стаясь не смотв стону кика. Там бойшла оживная расродажа. Буднаминая о себе, тяла реком плевиокамера. тятью уветая кара. Надо что-ниснять.

Крупплан — здавокла с назнием сиской станДальплан — перс разветными фиками пасжиров. Ваны с над«Мосва-Влавосток». Невлеке женодорожный виСнять бы с его выты обплада врени до отравления совмало осётся. Если бы поше выйи сраподся по стукам на виА тене усЖаль.

В объекпося стаОн проёт что-то. Вилвзял крупплаВ буных, из гакульотной карфель, рягорнажены огурпучзеного лука. На лацне пидка выцшие нагные коки. На гове тёпкеп

«Вот уж кому денего с утра поше. Глянь-ка, кино сниет. И за пине топится. И одет не по-руски. Кокие штарука вся в карчиках. Длинкорёк. Като иносранец, но точэто не руский», — помал полой мужна, увистного модого чевека с гоми до кономи. Пола знамая проница и за нею поднулись две женны-пасжирки.

— Здти, дед!

— Добутро!

— Каршечки возьогури луку. Наница просся, хоть потракаем по-чевечески доним.

Расчитавшись, проница медно напвилась к свовану, стательно обдя лужи.

Две женны-пасжирки взяторваться, невольные, по их мнецеми. Осоно на лук, корый «сам по себе расна грядза ним не надо таго ухокак за каркой и огурми. Не надо сапоокувать и ко

— Ну, тогбете лук так, — оттил им Валий, в душе опаясь, что попательницы из вредти не куниго, а до слеющего пасжирского пода прися ещё полня ждать.

— Нам дане надо, — невольно бурнула одна из них.

На перне разся визг. Сочонка из вана килась, наное, с пеполненной в содуше ратью к двум месным четроногим брокам. А за нею посшила и дама в шурщем хате, корая, просшись, соразила, что Лику срочнадо хошенько вылять, польясь больстокой.

— Куда? А ну наНе прибжайся к ним, они тебя зазят!

Месные броки рать сопменницы-пасжирки поли по-свои дружатавали чуку громтявослив заленные неженные морки, отянно защая свой ханый заврак.

Дама, захавшись, пойла нелушную бегку. Приеё к груприлась ручетроногих хоек грязго перна:

— А ну, пошвон, пока я вас не потала! Разли тут, помаете, цепсарПриным люшагу не стуИ жиным приным тоже! — Посние фравимо, прозчали в адмесного женодорожного наства, поску дама с отровенным неджелюбием посрела на сеобпанное здавокла.

К Валию пошёл деный миционер. С инресом огнулся на возщённую даку, поктил пальу виси спсил:

— Дядь Вась, огуродол

— Бери, капонвится. Опять камельками засываете?

— Не гори, — согсился миционер, вырая огурКогящик засёшь, с нами дёрМы освим.

— Да нет, спабо, — отзался Валий. — Не осляйте. Возьи луч

— Как тёть Ань?

— Прихнула мако.

— Быет… Ладдядь Вась, паны ждут, — миционер напвился в стону «деки». — У деда свекарка и зепогите расговаться! — на ходу громобтился он по-свойки к пасжирам, спещим с пиот заного кика к свованам.

И, дейтвительно, мнополи, что одпида фисками сыт не буТак что в осшиеся миты до отравления пода все присы у Валия мираспили.

— Сдадед, не надо, — отхивались муки, гляна орские коки, — убесвою ме

«Вниние!!! С перго пути отравляется скопо„Мосва-Влавосток“! Будьосрожны!» — изтил пасжиров громговорящий мелический гоиз димика вокла.

— Хлеб — мужна, корый вчеверся из вана-ресрана с краной дехой, оторото рта баку с пипродырлаи пронул Вилкогвсе вошв ваи мимо окомедно попли станонные посройки. — Витебя вчеПодгу-то где порял?

— Каподгу?

— Ладпроли. Шабан-то бо

— Это как?

— Опохлись, почает.

— Спабо! У нас не прито опохляться. Мне бы кофе…