Стоянка поезда – двадцать минут

— Не толюсь, не толюсь, — поврил мужна, чувтвуя, что жить сталучжить ставелей. Вснил, что скоБай

…Мило часа полра. В купе вахвиков сили сами вахвики, модой немальиз сонего купе, он сочупа-чупс, и краная деха. Она пришв вас пасжиром из крайго купе. Тот припожать, пощав, что мако подлет, но тут же ус

В деном купе две проницы расдали:

— Разлялись вахвики?

— ЛадпусВросмирСисебе похоньку, навают поленьку. Не то, что прошраз, да?

— Так их тогполгона ехаСкольпо линым станям миция их посмала?

— Вели бы прино, никне сниНет, надо до посячьего нажся.

— Поное дело. Скольтерли при горчёвском зане?

— И ниго. Здовее были.

— Ну, я бы так не горила. Скользаглось-то? Скольторзухи да клею пепили?

— Ох, не гори…

— Лара като припилась?

— Пришиз ресрана с тем дякой из крайго купе, корый со вченего с уга

— Что деет?

— Кто? Лара?

— Нет, тот дяка.

— Спит. А эта с вахвиками. Скала мне, что из восьго вана. На мику сюда зажала.

— Знамы эти заги. Я отхать лоты за ними тут пригдывай.

— Неещё этот прирился.

— Как его?

— ВилПо пасту зоВил

— Навают ему. Не упо

— Не долны. Неммноне пьют. Это не наши разбаи. Ладповмательней будь. Я на бовую. Пегон больЧере часа без основок… У тина крапрокает. Как бы кто не ошрился.

— Я пререждаю пасжиров, чтовенсильне крули.

Проницы будспеально для конраста пораны. Одна полнизго росВтохуи выкая. На поллифвот-вот лоппод прозной беблузА втоон как бы и без наности.

— Ты возху поше вдыа поне дыши и дёр — учивахвики иносранца пить спирт.

— ДёрЧто дёрИ зане ды-Тот не мог покак это — снала дыа поне ды

— Ну, это значтонабыло объясТоно дядя Лёха пебил:

— Труднаским это расковать васким. Лучсмоткак я деи заминай, — дядя Лёха плесв стаспирподк гувынул и выпнул сожимое в рот. — Занил?

— Я-я, то есть да-да, — немец не без восщения смотна дядю Лёху.

«Инресный ганпола глами смазвого париносранца краная деха. Чуть подя, пригсила порить в тамно тот отзался, объясчто нерящий.

— Спорсмен, зна — деха повинулась к Вилзагдывая тому в гла

— Да, немко вротого.

— По кави

— Немко лыжи. Горлыжи. СлаНемко плание.

— Плание — это хошо, — доно мола говой деха, чувтвуя, как круся гова. Нашала, дука, на хаву. Снала красго вина в ване-ресране с муком из крайго купе, теещё и спирдёрла… — А где плаешь?

— О, басзиа лепарк Нойенланд. Там класный пляж.

— Какапарк?

— Нойенланд.

— Ужас. Язык сломожА у нас в партольдеи кусУ нас в парне куются. У нас там, в осном, буют.

— Что деют?

— Ненятливый ты, Ганбуют, знапьют. Водпьют, — позала она пальна станы.

— Я не Ганя Вилна парблариятно поствовал «РоОн напролять инрес к разворчивым вахвикам, дехе и мальку, преджив даже пожать в русвою виокамеру, но претерёг вахвик дядя Лёха:

— Смотурои раБутебе пои кино, и тит

А разренный друким обдением и чупа-чупми малька насно тякару за решок:

— Дай порать, ты же обе

Попела из сонего купе мама Люда и утяла мальза руку…

— Пусподел. Не меет ведь, — потался всрять дядя Лёха.

— Ну, пряне меет. Мал он еще для таподелок.

— Да и сами бы подели.

— Спабо!

Деха хинула. Повдсдесерьёзлицо, тоже забиралась:

— Ну, ладмальки, пора и чесзнать. Пойя до дому, до хаты.

— А где хата? — побопытствовал втовахвик, меразворчивый, чем дядя Лёха.

— В восьване.

— Ну, уж вы то не подайте наше мужкое обтво, чем боты, тем и рады. Подите с нами. О себе раскажите. Нам инресно, — заваривали госвахвики.

— Так уж больинресно? Сами-то отда и куда?

— Довозращаемся с вахЗотари мы.

— Кто? Зотари? — деха вдгромрасхоталась.

— Что смешго? — не поли муки.

— Да, у нас так навают тех, кто, парона гляла на Вилуборна уличисто есть, туты, — деха конретно объясла знание оконния франем

— Что смешного? — не поли муки.

— Да, у нас так навают тех, кто, парона гляла на Вилуборна уличисто есть, туты, — деха конретно объясла знание оконния франем

— А-а, — милюбиво пронули почв говахвики, — ну, так для нас это не ноть. Мы зото моем на прике.

— Прино хоть пла — потересовалась деха.

— Жёны не обися, — не без горти призся То