Стоиеновая певичка, или Райский ангел

В первый момент я вздрогнула от ужаса: хотя мой «сценический возраст» — двадцать четыре года, в действительности мне на десять лет больше. Но после второй реплики у меня отлегло от сердца: к счастью, обман мой не раскрыт.

— А кто вы по гороскопу?

Час от часу не легче! Я забыла посмотреть, под каким знаком родилась «двадцатичетырехлетняя» Ринка Кадзуки!

— Гм… — протянула я и стала судорожно соображать, как бы отшутиться. Пауза явно затягивалась. — Киска, — наконец нашлась я. — Мя-яу!

Женщины громко рассмеялись.

— Скажите, — спросила одна из них, — как называется песня, которую вы исполняли, кажется, третьим номером?

— Да-да, — поддержала её другая, — я тоже хотела об этом спросить.

— Так, дайте подумать. Наверное, «Белая нить водопада». Или нет, «Зимний плач в Митиноку».

— А вы не могли бы напеть? Хотя бы самое начало.

Завыванию вьюги вторя,

плывёт паровозный гудок…

— Точно! Это та самая мелодия!

— Тогда это «Зимний плач в Митиноку».

— Вот оно что? Хорошая песня. Интересно, а в караоке она есть?

— Конечно, есть. Это — один из последних хитов.

— Надо будет обязательно её заказать. Может, споёте ещё немного?

— Что вы такое говорите, Кэйко-сан! Неловко обращаться к профессиональной певице с такой просьбой.

— Да, конечно. Вы уж меня извините. Певицы, они поют за деньги. Это мы платим, чтобы попеть. А они получают деньги за то, что поют.

Старушки весело захихикали.

Никогда ещё я так не проклинала свою построенную на лжи и обмане биографию. Кто я, собственно говоря, такая? Незваная гостья, попавшая сюда по блату и расхаживающая в маске профессиональной певицы. И, между прочим, получающая за это деньги. Среди тех, от кого я эти деньги получаю, есть и старики. Они несут мне тысячеиеновые бумажки, отрывая их от своих скромных пенсий. А у меня-то есть за душой что-нибудь, чем я могла бы им отплатить? Моя певческая карьера ещё только началась, а на руках у меня уже столько неоплаченных счетов. Страшно подумать, какая кара ждёт меня за это.

— Я… Я вам спою! — с этими словами я решительно поднялась из воды, обдав сидящих рядом старушек брызгами и заставив их недоуменно переглянуться. — Итак, послушайте песню «Зимний плач в Митиноку». Я буду петь для вас от всей души.

В этот миг все находившиеся поблизости женщины — и та, что намыливалась, стоя под душем, и та, что сидела в ванне, прикрыв глаза и подставив спину под бьющие струи воды, и та, что, ведя за руку ребёнка, направлялась в купальню под открытым небом, — остановились и замерли в неподвижности.

Завыванию вьюги вторя,

плывёт паровозный гудок…

Стоило мне пропеть эти начальные строки, и я почувствовала себя так, словно стою на эстраде. Забыв о том, что на мне нет никакой одежды, сбросив намотанное на голову полотенце, я пела в полный голос, постепенно погружаясь в вымышленный мир. Теперь мне уже нечего было стыдиться. Моя беспутная жизнь, ощущение собственной бездарности улетучились, словно туманный призрак. Я превратилась в красивую женщину в кимоно, которая стоит у реки Нарусэ, тоскуя об умершем муже.

О, хоть во сне назначь мне свиданье.

О, хоть во сне обними меня.

Слёзы застят глаза…

Зимний плач в Митиноку.

Песня кончилась.

Какое-то время вокруг царило полное безмолвие, а потом вдруг на меня обрушился шквал аплодисментов и одобрительных возгласов. Я никак не ожидала столь бурной реакции и смущённо почесала в затылке. Покинув вымышленный мир, я сразу же превратилась в прежнюю самозваную певичку, нагишом стоящую посреди бани. И тут я увидела ковыляющую ко мне старушку.

— Спасибо вам за песню, — сказала она и, смущаясь, будто девочка, вручила мне свою розовую мочалку.

На глаза у меня навернулись слёзы: я поняла смысл этого жеста. В баню люди приходят без ничего, с пустыми руками, а ей хотелось хоть как-то меня отблагодарить. И мочалка служила знаком её благодарности.

— Спа… Спасибо, — произнесла я дрожащим голосом. Ну что я за дурёха! Надо поблагодарить публику как следует. — Огромное вам спасибо!

Что тут началось! Ещё одна старушка стряхнула с головы полотенце и бросила мне. Бросок оказался довольно мощным, и оно ощутимо хлестнуло меня по телу, придавая мне сил и уверенности.

Вслед за этой другая моя слушательница с улыбкой на морщинистом лице кинула мне своё полотенце.

И вот уже со всех сторон в меня полетели полотенца. Я не успевала их ловить. Они падали мне на голову, на плечи и, скользнув по телу, горкой ложились к моим ногам.

«Как всё-таки здорово, что я решила для них спеть!» — чуть слышно, почти про себя прошептала я.

Подняв голову, я увидела на стене картину с изображением горы Фудзи. Если уподобить её нашему миру бродячих певцов, то моё место где-то у самого подножия. Но сейчас, в эту минуту, мне кажется, будто я воспарила к вершине. Подбрасываемые кверху мокрые полотенца сыплются мне на голову и на плечи, точно праздничные гирлянды цветов, похлопывают меня по спине, словно чья-то ободряющая рука.