Стойкий запах лосьона

За обедом она рассказала. Пошла к Погосову, отнесла ему проспект симпозиума. На столе у Погосова стояла недопитая бутылка коньяка и небольшая, обтянутая целлофаном красивая коробка. Поняла — туалетная вода. Он поймал взгляд Ирины, задержавшийся на коньячной бутылке, на двух рюмках и двух маленьких чашечках с кофейной гущей на дне, рассмеялся:

— Гость был… И вот… Красивая? — он вертел в руках коробку с лосьоном, затем стал читать надпись на фирменной этикетке: «Шанель „Эгоист“. Париж». Вот дизайн, а! Лизнуть хочется, так вкусно сделали.

— Сколько ж ты отвалил? — спросила она.

— Это подарок, Ира. Но зачем он мне? Возьми себе. Я ведь не пользуюсь.

— Во-первых, подарили тебе. Во-вторых, это мужской, — ответила она.

— Сейчас понюхаем, что это такое, — и стал резко срывать целлофановую обертку с флакона. Руки у него тряслись, и она поняла, что он пьян. Не успела ничего сказать, как он нажал на колпачок на горлышке флакона и окатил ее одежду струей, затем как из огнетушителя стал поливать ей голову, смеясь: — Ничего дождик!

— Ты с ума сошел, Погос! Что ты делаешь! — увертываясь, чтоб шипящая струя не попала в глаза. — Я же провоняюсь насквозь! От меня в трамвае будут шарахаться…

— Поэтому я мыла голову, — закончила сестра. — Иначе тебе пришлось бы противогаз надеть.

— Выгонят когда-нибудь твоего Погосова из института за пьянство, сказал Костюкович.

— Директор без него шагу сделать не может, души в нем не чает. Без погосовской лаборатории институт можно закрывать. А лаборатория эта и есть сам Погос. Он тянет наиболее интересные разработки и самые трудные хоздоговорные темы…

19

В конце рабочего дня, когда Левин уже собирался домой, позвонил Чекирда:

— Вы просили поставить вас в известность, Ефим Захарович. Так вот: час назад прибыл наш груз — три полиэтиленовых мешка, в них порошок для пластмассы. Я сам ездил на склад, груз в сохранности, все проверено в присутствии таможенника и нового завскладом.

— А старый куда подевался?

— Вроде сняли с работы… Я сообщил этому новенькому, что завтра утром, часов в десять, вывезем со склада. В общем сделал так, как вы рекомендовали.

— Хорошо. Но забирать эти мешки завтра не нужно.

— Почему? — удивился Чекирда.

— Подождем сутки-другие. Без нас ничего не предпринимайте, и Боже вас упаси появиться в эти дни на складе. Вы поняли?

— Не совсем.

— Чего вы не поняли?

— Зачем все это?

— Мои фантазии, Артур Сергеевич. Так что будьте добры потакайте им и не задавайте мне трудных вопросов… Всего доброго.

Складские модули различных баз и учреждений находились за городом. С магистрального шоссе был съезд на раздолбанную тысячами автомобильных колес узкую грунтовую дорогу. Слева вдоль нее шел ров, за которым расстилалась поросшая бурьяном низина, а справа километра на два тянулось высокое сплошное ограждение — местами из бетонных плит, местами из толстой проволочной сетки. В длинной этой стене имелось много широких железных ворот с будками вахтеров и надписями, какой организации принадлежат данные склады. В обоих направлениях — от шоссе и к нему — почти впритык шли тяжелогрузные машины — крытые и открытые, пустые и уже с ящиками, контейнерами, мешками, тюками, картонными коробками. Пыль стояла, хоть фары зажигай.

Матерясь и подскакивая на ухабах, Михальченко крепко держался здоровой рукой за скобу.

— Смотри, не проскочи, — сказал он Стасику.

— Я помню, где это, Иван Иванович, там кто-то на воротах нацарапал слово из трех букв во множественном числе.

— Народ у нас умеет шутить на эту тему…

Ворота складов универсальной базы «Промимпортторга» были распахнуты. Из них выезжал «Камаз». За ним в очередь стояло два грузовика с высокими бортами.