Стойкость

Я откидываю голову и смеюсь. Лучшим работником всегда становится кто-то из мигрантов — обычно какой-нибудь выносливый двадцатилетний гондурасец, переезжающий из штата в штат на различные сборы урожая и выработавший собственную систему работы. Сборщик — это еще не работник, статус которого нужно заслужить. В конце каждого сезона Вордвелы выплачивают семьсот долларов тому, кто соберёт больше всего фунтов голубики: таким образом, они дают всем хорошую причину из кожи вон лезть ради денег. Шэй — самый главный конкурент в этом году, как ни посмотрю на него, он каждый раз набирает новый ящик голубики.

В глазах Джесси пляшут чертята, и я готова его съесть, как вдруг начинается драка возле большой груды булыжников. Мигранты кинулись на местных, и угадайте, кто в самой гуще событий? Шэй. Он тянет какого-то парня за рубашку к камням и получает от него дважды кулаком в ухо, затем они вместе падают на землю.

— Эй!

Дьюк МакКатчен, помощник мистера Вордвела, бежит к ним, но Мейсон успевает поднять Шэя, схватив его под мышки. Шэй высокий, но жилистый и худой в отличие от Мэйсона, так что он изо всех сил пытается высвободиться из хватки парня. Все расходятся, чтобы не попасться на глаза подходящему мистеру Вордвелу. Мигранты просто не могут допустить того, чтобы их выгнали. У большинства из них нет денег, так что только сбор ягод приносит им еженедельный доход, а если они потеряют эту работу, то будут голодать до начала картофельного сезона на севере.

— Что здесь происходит? — Мистер Вордвел переводит взгляд с мигрантов на местных, но никто ничего не комментирует. Мейсон засовывает руки в карманы. Все понимают, что кто-то — а именно Шэй — вспомнил про Рианону Фосс и слух прошлого лета, что это было дело рук мигранта. Шэй и Рианона не были друзьями. Насколько я знаю, она ему даже не нравилась.

— Я вас выгоню, если что-то подобное снова случится. Уяснили?

Мистер Вордвел дожидается их кивка и уходит к своему грузовику. Миссис Вордвел кричит со своего фургонного насеста:

— Что случилось? Боб?

Шэй чертыхается, поднимает свою кепку и хлопает ей по бедру перед тем, как надеть. Он замечает Джесси, который стоит рядом со мной, и долго смотрит на нас, прежде чем демонстративно отвернуться. Дьюк что-то резко бросает ему и даёт подзатыльник. Он приходится Шэю то ли дядей, то ли кузеном.

Вернувшись к сбору, Мэгс вздыхает, а её длинный светлый хвост раскидывается по плечам, когда она высыпает голубику в ящик.

— Ты знаешь, как подцепить парней.

— Мне не нравится Шэй.

— Да кому он нравится? — Она бросает взгляд на него. — Но всё-таки посмотри... Так-то он сексуальный.

— Почему не симпатичный?

Она фыркает, а меня уже достало терпеть её язвительные комментарии насчёт той истории Четвертого июля. У Шэя глаза цвета солнца, на которое смотришь сквозь коричневое морское стекло, а волосы на три оттенка темнее и ниспадают на лицо, когда он не носит кепку, что бывает редко. Сегодня на нём полинявшая джинсовая рубашка с оторванными рукавами и тёмные джинсы. Если бы я не знала о его характере, похожем на тех жуков, которые выползают из-под земли от наших следов, то я бы даже могла себя простить за ошибку, совершенную Четвертого июля.

Ни у кого нет запасных перчаток, так что я собираюсь с духом и продолжаю собирать ягоды, и в итоге уступаю Мэгс, а эта боль сильнее мозольной. Со временем мои ладони затвердеют, но не к концу сегодняшней смены, а это означает, что денежки постепенно ускользают от меня. Мэгс наполняет уже пятьдесят третий ящик и берётся за следующий. Я не собрала и сорока.

Джесси уходит раньше, отпрашиваясь у мистера Вордвела при помощи своей харизмы. В пять часов заканчивается смена, и мы с девчонками собираемся уезжать, но по дороге несётся не кто иной как Джесси. У парня ещё хватает совести вернуться, когда он отпросился на приём к доктору или что-то в этом роде. Миссис Вордвел пристально смотрит на него, как будто хочет протянуть его за уши по округе, но рабочий день уже закончился, и ей не остаётся ничего, кроме как рявкать на мужа, чтобы тот поскорей собирался.

Джесси останавливает около нас и опускает окно.

— Вот. — Он протягивает мне что-то через окно. Это пара жёлтых рабочих перчаток, потрёпанных и больших по размеру, но я прижимаю их к груди, как будто они сделаны из золота. — Я вспомнил, что дома завалялась запасная пара.

Джесси кивает мне и уезжает к Шэю и Мейсону, не дав возможности поблагодарить его.

Мы все молчим, залезая в машину Мэгс, и эта тишина напрягает. Я хочу излить свои чувства о том, что никто не знает настоящего Джесси Бушара, но Нелл первая начинает разговор.

— Они ведь даже не новые.

— Господи, Нелл. — Я резко поворачиваюсь и холодно смотрю на неё, заставляя вжаться в кресло. — Не будь такой грубой.

Мэгс сворачивает на Пятнадцатое шоссе, направляясь в восточную часть Сасаноа, к дому.

— Ты только послушай себя. «Не будь такой грубой». Я и понятия не имела, что на переднем сиденье едет английская королева.