Стойкость. Мой год в космосе

Прежде чем отправиться в этот полет, я решил, что в любой экстренной ситуации моим представителем должен быть Марк. Он знал меня, как никто, и я доверил ему решать, что и когда я услышу от него или от другого человека, скажем, врача экипажа или кого-то из астронавтов. Он понимал, что в случае кризиса я, скорее всего, захочу узнать все, и как можно быстрее.

Пегги вышла на связь.

– Не знаю, как сообщить тебе об этом, – начала она. – Просто скажу, как есть. Стреляли в твою невестку, Гэбби.

Я был оглушен. Новость была такой дикой, что казалась нереальной. Пегги сказала, что больше ничего не знает, и я заверил ее, что хочу слышать любые новости и что не нужно беречь меня, утаивая правду. Даже если информация будет неподтвержденной или неполной, я хочу ее получить.

Закончив разговор, я рассказал о случившемся Кэди и Паоло, а затем космонавтам. Постарался уверить всех, что я в норме, но предупредил, что мне нужно побыть одному, но по телефону я доступен. Они были потрясены и расстроены и, конечно, предоставили мне свободное пространство, в котором я нуждался. Мне не хотелось препоручать жизненно важную задачу починки туалета Кэди и Паоло, но выбора не было, пришлось положиться на них.

Гэбби понравилась мне с первой встречи, и с годами я еще больше к ней привязался. Она ко всем относится одинаково заинтересованно, независимо от происхождения и политических взглядов, стремится помочь каждому и всю себя отдает работе в качестве члена конгресса, где представляет интересы жителей Аризоны. Поэтому случившееся не укладывалось в голове. Никто не должен становиться случайной жертвой насилия, но мысль, что это произошло именно с ней, ранила особенно сильно.

Я позвонил Марку. Разговаривая со мной, он лихорадочно собирал вещи в Хьюстоне и искал возможность как можно скорее вылететь в Тусон. Ему позвонила Пиа Карусоне, начальница секретариата Гэбби, и сообщила, что Гэбби ранили на публичном мероприятии: общее число убитых и раненых не установлено, состояние Гэбби неизвестно, и ему нужно немедленно ехать в Тусон. Марк сказал, что понял, повесил трубку, сразу же перезвонил Пиа и попросил повторить сообщение. Невозможно было принять ужасную мысль, что в его жену стреляли. Пришлось выслушать сообщение Пиа еще раз, чтобы осознать случившееся.

Мы с Марком договорились связаться, как только он приземлится в Тусоне. Вскоре мне позвонили из ЦУП и сказали, что, по сообщению Associated Press, Гэбби умерла.

Я сразу же попытался дозвониться до Марка, но он уже летел в Тусон вместе с нашей матерью и своими двумя дочерями. Наш близкий друг Тилман Фертитта предоставил им личный самолет, чтобы они как можно быстрее добрались до места. Тилман на многое готов ради друзей, и я всегда буду благодарен ему за то, что в тот день он пришел нам на помощь. Я позвонил Тилману спросить, что ему известно.

– Гэбби не умерла, – заявил он. – Я в это не верю.

– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Все СМИ твердят об этом.

– Я не знаю наверняка, но это просто бессмысленно. Ее отвезли в операционную, и она все еще там.

Что мне нравится в Тилмане, так это его умение замечать в любом дерьме зерно истины. Даже в вопросах, выходящих далеко за рамки его компетенции, например нейрохирургии, он ничего не принимает на веру и почти всегда оказывается прав. Его слова вселили в меня надежду.

Следующие несколько часов оказались одними из самых долгих в жизни. Мыслями я без конца возвращался к брату – что́ он должен чувствовать, не зная, увидит ли жену живой. Я позвонил Амико и дочерям и повторил им слова Тилмана: что бы ни твердили по телевизору, утверждение, что Гэбби мертва, не имеет смысла. Вскоре после того, как Марк приземлился в Аризоне, я дозвонился до него.

– Что происходит? – спросил я, едва он принял вызов. – Говорят, Гэбби умерла.

– Знаю. Я смотрел новости в самолете. Но я только что говорил с больницей. Это ошибка. Она жива.

Невозможно описать облегчение, которое испытываешь при известии, что дорогой тебе человек жив, когда несколько часов считал его погибшим. Мы знали, что Гэбби предстоит долгий и трудный путь к исцелению, но главное, ее сердце продолжает биться, – лучшая новость, которую мы могли бы получить.

В тот и следующий день я сделал еще десятки звонков: брату, Амико, матери и отцу, дочерям, друзьям. Иногда задумывался, не слишком ли много звоню, не становлюсь ли навязчивым в стремлении быть рядом с ними. В первый день я узнал, что в ходе стрельбы были ранены еще 13 человек и шестеро убиты, в том числе девятилетняя девочка – ее звали Кристина-Тейлор Грин, она интересовалась политикой и мечтала встретиться с Гэбби. В тот день я звонил Марку и Амико без конца.

На следующий день у нас была давно запланированная видеоконференция с Владимиром Путиным. Меня удивило, как много времени он посвятил разговору лично со мной, сказал, что люди России мыслями с моей семьей и что он окажет любую возможную помощь. Он выглядел искренним, и я это оценил.