Стоит ли мне писать?

— Вы с ума сошли оба, воины. Разбегаться посреди полной врагов земли. Нужно держаться вместе.

— Я не воин. И если нас могут убить и там и здесь. Я предпочту умереть идя в столицу.

— Подожди. И что же получается? Тебя могут убить, если ты пойдеш и туда, и за ним. Тебя могут убить везде. Стоит шанс умереть идя не в том направлении, что бы лишать себя дополнительных шансов выжить, и выполнить, в конечном итоге задачу?

Она ударила по самому больному месту роги. По логике и здравомыслию.

— Сколько там до этого Клайдмора?

Он не чувствовал ненависти. Совсем. Абсолютно. И это было не нормально. Ему не хотелось выть. Ему не хотелось убивать. Ему не хотелось рвать на себе волосы. Он чувствовал только опустошение. Остались только горечь и апатия. Пропали образы. Молчали голоса. Молчал его меч. Могучие руки повисли безвольными стволами. Его покинули совершенно все.

Впервые в жизни, на него ничто. Абсолютно никто. Не давили.

Неужели, он предал не только всех, но и самого себя? Неужели, он все это время, бежал сам от себя? Бежал от того, без чего не мог уже жить? От давления, которое только и было единственным источником его ненависти. Неужели он сам себя обманул?

«Неужели, ты умеешь только разрушать?» — пришло к нему откуда-то из далека почти неразличимым шепотом. Это совсем не было похоже на грохот, с которым последние месяцы гремели в голове его мысли.

«Что еще тебе было нужно?» — спросил его мертвый голос отца.

— Заткнитесь. — простонал двуручник, схватившись за голову.

«Ты мразь, Мельхиот» — зазвучал сильнее в её чреве голос Джейси. — «Ты законченная тварь.»

«Ты садист.» — вторил ей голос сестры. — «Ты чудовище.»

— Уже. Наконец. Заткнитесь!

«Слабак.» — пронесся едва слышимый, почти неразличимый шепот. Он был страшнее чем дикое гарканье. Он звучал без вызова. Даже без издевки. Он звучал как заупокойная.

«Так всегда было.» — сказало ему сознание.

— По другому не могло и быть.

«Крови». — едва шептал ему его сын.

— Еще не сейчас. — прошептал он ему в ответ.

Мышцы стали нагреваться. Сердце разливало по телу лаву. Руки опустились. Открыли лицо. На него наползала бессмысленная уродливая улыбка. Мельхиот даже не звал её, она просто заняла свое законное место. По этой улыбке текли слезы. На лбу ритмично пульсировала вена.

«Вы еще не убили меня.»