Стократ

Стократ выехал за ворота, которые не закрывались на ночь, остановился и понюхал воздух. Чтобы найти спрятанное, не надо быть колдуном: достаточно отпустить на охоту чутье, будто пса.

Он вспомнил, как смотрела Мир на мясо у себя в тарелке. В какой момент она приняла решение? Наверное, сразу – она ведь быстро соображает. Быстрая, ловкая, злая. Умная. Она знала, что властитель пошлет погоню. Вероятно, придумала некий трюк, чтобы сбить ее с толку. Простой трюк. Например, увести лошадь, чтобы все искали всадницу, и ускакать галопом, чтобы искали подальше от города, на расстоянии многих часов пути…

Стократ покачал головой, соскочил с седла и, ведя лошадь под уздцы, свернул с проезжей дороги направо, на узкую тропинку.

Тропинка вела в овраг по крутому каменистому склону. Стократ шел, оглядываясь и принюхиваясь, слушая птиц над головой и звук воды на дне оврага. Следов на камне не было, но остались мелкие обломанные веточки, комочки глины на острых выступах, другие крохотные детали, которые выдавали беглянку с головой. Если бы погоня, посланная Граном, дала себе труд подумать хотя бы минуту…

Тропа делалась все круче. Стократ задумался. Девочка прошла здесь ночью и без огня, на ее пути были острые сучья и прикрытые палой листвой ямы. Сорвавшись, катясь по обрыву вниз, она могла сломать шею и умереть. Либо она сорвиголова, каких мало, либо везучая дурочка, а может быть…

Его ноздри дернулись. Еле ощутимый запах дыма стелился над оврагом. Лошадь Стократа фыркнула, в ответ внизу, за зеленой стеной кустарника, зафыркала и заржала ее соседка по конюшне. Стократ вытащил меч и рубанул по веткам, предпочитая всем тайным тропам один явный удобный пролом.

Мир сидела у костерка – одетая по-мальчишечьи, нахохленная и злая. При виде Стократа выставила перед собой нож:

– Не подходи, колдун. Я тебе яйца отрежу.

– Кто научил тебя такому обращению?

– Кто надо. Не подходи.

Из шалаша за ее спиной показалось заспанное лицо. Юноша, подросток чуть старше Мир, моментально оказался на ногах, и в руках у него возник кинжал. Парень был тощ, но жилист, глаза смотрели недобро, – вряд ли этот мальчик вырос в доме властителя.

– Вот кто научил тебя манерам, – задумчиво сказал Стократ. – Внимательнее выбирай учителей.

Она оскалилась, как рысенок перед атакой:

– Колдун, иди своей дорогой, пока цел!

– Ты не хочешь замуж?

– Не твое дело! – губы ее брезгливо дернулись. – За старого, толстого наследника из Приречья – сам выходи замуж, если тебе надо!

– Мне не надо, можешь поверить, – Стократ поднял руку ладонью вперед. – И я тебе не враг.

– Тогда убирайся!

– Его нельзя отпускать, – подал голос мальчишка. – Он же донесет властителю, где мы…

Девушка мигнула. Прошлой ночью она не спала ни секунды, глаза блестели, веки воспалились; Стократ пожалел, что не поговорил с ней подольше вчера, пока она сидела на заборе, и было ведь время…

– Послушай, Мир. Дело очень серьезное. Твой отец тревожится, и он прав, из-за отношений с Выворотом. Если Приречье не поддержит властителя Гран вот прямо сейчас, сегодня…

– У меня есть стилет, отравленный ядом болотной гадюки, – ее голос дрогнул. – Ты можешь, конечно, меня схватить, только я успею тебя пырнуть. И умирать будешь долго, в страшных мучениях!

Мальчишка крепче сжал кинжал. Ему сроду не приходилось убивать людей, он и не хотел бы, и прекрасно понимал свои шансы в драке со Стократом, – но выбора не видел.

– Я вам не враг, – повторил Стократ. – Можно присесть?

Парень глянул на Мир, быстро, почти неуловимо. Она здесь решает, подумал Стократ. Кто бы сомневался.

Девушка не ответила. Стократ воспринял молчание, как приглашение, подошел и сел на траву напротив Мир, по другую сторону костра.

– Хочу помочь тебе.

– Зачем? Кто ты такой, колдун, чтобы мне помогать?

В ее голосе скользнуло высокомерное презрение. Стократ задумался: а и в самом деле. Еще вчера я шел по своим делам, собирался переночевать в поселке и, без остановок пройдя земли Гран, спуститься вдоль Светлой, прийти в Приречье… Что мешает прямо сейчас пойти своей дорогой?

Он посмотрел на девушку. Ее ладони постоянно увлажнялись, она то и дело вытирала их о штаны. И капли пота на лбу. И лихорадочные глаза…

– Ты больна?

– Нет! – она вздрогнула, всем видом сообщая: да.

– Что с тобой?

– Ничего! – она сильнее сгорбилась, тело ее говорило: плохо. Мне очень плохо и страшно, и дело даже не в замужестве. Что-то другое случилось, скверное, а в виду скорого замужества – невыносимое…

Мальчишка угрюмо молчал. Он понимал еще меньше, чем Стократ. Он дружил с этой девочкой, наверное, с младенчества, он играл с ней в мяч, и в один прекрасный день оказался в роли телохранителя и оруженосца, а по-простому – похитителя, и если (когда) их поймают – Мир выслушает упреки, а мальчишку повесят на площади…

– Ты доверяешь своему другу? – осторожно спросил Стократ.

– Да, – ответила она без колебаний, и тело сказало: да. – А что?

– Он знает о тебе все – или есть что-то, что ты скрываешь?

Красные пятна на ее белых скулах разлились, покрывая лицо и уши. Она отвела глаза – и снова уставилась на Стократа, не желая признавать слабости.