Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Как змеевласый хор Эринний,
Бегут на север облака.
Смолы чернее шапки пиний.
Как меч заржавленный – река.
Сверкающие розги хлябей
Секут оконное стекло.
Не нужно вовсе астролябий,
Чтоб звездное постигнуть зло.
Запахло мокрою землею,
Могилы чернобурым дном,
И внемлешь сонною душою,
Застыв за ледяным окном.
Дома напротив – как старухи,
В дугу согбенные, с клюкой,
Платаны – как паук сторукий
В сети сребристой над рекой.
Слепят трезубцы страшных молний
Раскрытые, как гроб, глаза.
Из мрака Ахеронта челны
Бегут, как из ресниц слеза.
Я – сын недоуменный Божий –
Люблю стихии правый гнев,
На творчество Отца похожий,
На братьев Ангелов напев.
С дороги пыль смывают хляби, –
Не нужен лабиринт дорог:
В грозу без всяких астролябий
В сознаньи воскресает Бог.

МЕРТВАЯ ЛИПА

Громадная скончавшаяся липа
Стоит – как черный на траве коралл.
Ни шелеста манящего, ни скрипа,
Как будто Ангел Смерти оборвал
Все до последнего с нее листочки.
Как хороша небесная эмаль!
Окаменелые навеки почки
Как хороши! Поэзия. Печаль.
На Божьем свете ни одной нет формы
Законченнее греческих пальмет,
Но эти ветви целовали штормы
В течение семидесяти лет.
Иероглифов черные контрасты –
Очарованье для мятущейся души.
Пока не явятся сюда иконокласты
С пилой и топором, – пиши, пиши,
Пиши словами «мертвую натуру» –
До веточки тончайшей, ло листка
Из золота в полуденной лазури,
Дрожащего от ласки ветерка.
Пиши, чтоб вырезал тебе для гроба
Из мертвой липы шесть досок столяр,
Чтобы лежали вы в ячейке оба, –
Труп липы мертвой – и живой гусляр.

ПРЕОБРАЖЕННЫЙ ШЕОЛ

Холмики с оливами – кулисы.
Обезглавленные кипарисы...
Мшистые капеллы и кресты, –
Лживые бессмертия мечты.
Дух захватывает город Данта –
С бастиона Микель­Анджело гиганта:
Колокольни, башни, купола,
Гор вокруг лазурная пила.
Но всего прекрасней Сан­Миньято
Мраморный фасад в лучах заката –
С музыкой геометричных форм,
Переживший исполинский шторм.
А внутри под вечер – Песня Песней,
Никаких мучений нету прежних:
Сердце там свободно от всего,
Сердце там – земное божество.
Всё певуче: арки и колонны,
Мозаичный Демиург на троне,
Фрески примитивнейших кистей,
Голоса органа и детей.
Но всего прелестней для страдальца –
Трон в капелле дивной португальца,
А на троне вновь – моя жена
Как тогда – светла и смущена.
Руку я дрожащую целую
И, как тридцать лет назад, ликую.
И лучи вокруг, как ореол,
В рай преображают весь шеол.

ПЛЯСКА ЭРИННИЙ