Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Осень! Осень золотая
Раскрывает дивный скрын
Для приятья горностая
Под рыданье окарин,
Что от грубого Борея,
Как морская снасть, свистят.
В черных тучах батареи
В недругов небес палят.
Сколько золота повсюду!
Что ни тополь, то свеча.
Ветер наметает груду
Золота, рубя с плеча.
Липы, как архиереи,
В ризах золотых стоят,
Золотые орхидеи
Всюду на ветвях горят.
Золотой ковер из Смирны –
Клумба каждая в саду.
Каплет жемчуг, как с градирни,
Скоро будет всё в снегу.
Всё попрячется в подполье,
Всё задремлет до весны.
Нам, уставшим от раздолья,
Тюрьмы зимние нужны.
Никакое совершенство
Возродить не сможет нас,
Но небытия блаженства
Приближается уж час.
Мшистые стоим, как боги,
Мы на мрачном берегу.
Все сокроются дороги
В первом девственном снегу.

Парк зимой

Зима. Как ледяные свечи,
Стоят аллеи тополей.
Под горностаем гнутся плечи
Деревьев, снежных королей.
Ни роз, ни лилий: хризантемы
Замерзшие вокруг стоят,
И серых облаков триремы
Холмы соседние пушат.
Зеленые в ряду скамейки –
Как мраморный от снега трон.
Нет ни одной в саду семейки,
Кладбищенский повсюду сон.
Лишь кое­где из снежной клумбы
Торчит засохший колосок,
На все качающийся румбы,
Да воробьиный коготок
Кой­где пуховую подушку
Иероглифом испещрил:
Искал, наверное, подружку,
Иль голод братика морил.
Нет и моей подружки тоже,
Нет самого уже меня,
Нет ничего, – на то похоже, –
Что из словесного огня.
Зато в лазоревой аркаде
На базе каменной лекиф
Стоит аттический в отраде
Небытия: умерший скиф
В нем спит с преставившейся Музой,
И хорошо им там в снегу,
За терракотовой Медузой,
На синем рая берегу!

ПОКИНУТЫЙ СКИТ

В дымке Фьезоле синеет,
Флорентийский Монсальват.
Облака благоговеют,
Восклицая: Свят, свят, свят!
На зубчатой колокольне
Стрелка часовая спит,
Рощи пиний безглагольны,
Как усопший эремит.
Из босой один я братьи
Францисканской уцелел:
В истребления проклятьи
Я – единственный пробел.
Как смиренный брат Беато,
Живописец золотой,
Я пишу, что непочато,
Что анахронизм святой.
В храме всюду паутина,
Гнезда серых воробьев,
Пыли бархатной гардина,
Вереницы муравьев.
Солнце сонное в витражи
По пергаменту скользит,
Святости былой миражи
Здесь никто уже не зрит.
Я пишу, но не кобальтом,
А стихами фресок ряд,
И пою высоким альтом
Про тритонов и наяд,
Про героев чистых духа.
И, как желтые листы,
По лесу кружатся сухо
Закрепленные мечты.
За оградой мшистой скита
Жизнь давно уже совсем
Схимником седым забыта:
Он и слеп, и глух, и нем.

ДВА ПОЛЮСА