Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

И поднял я, как отходящий инок
Подъемлет голову к Святым Дарам,
Чело измученное из былинок –
И замер, Божий озирая храм.

Божественный свершила вдруг природа

По вешней воле в мире ренессанс,
И живопись земли и небосвода
И Санцио не устрашится станц.

Сережками покрылись золотыми

Берез атласных трепетные ветки,
Подснежники невинные под ними
Благоухают, нежные как детки.

Кораллом бледно-розовым и белым

Покрылись яблони вокруг и вишни,
Пичужек хорам радостным и смелым
В них поселиться повелел Всевышний.

А меж благоухающих, воскресших,

Монистами украшенных ветвей
Пожаром солнечным горят чудесным
Благовествующие маковки церквей.

И всюду вдруг в покрове изумрудном

Зашевелилась теплая земля,
И поднялись с единодушьем чудным,
Устами тихо божество моля,

Из-под муравы рыцарей сраженных

Изрешетенные свинцом тела,
Вокруг Корнилова в кольцо сплоченных
Под знаменем Двуглавого Орла.

Деникина и Колчака и Врангеля

Умученные встали офицеры,
Все те, что верили в России Ангела
И ради чистой поплатились веры,

Все те, что были распяты в Бедламе,

Растерзаны когтями адских сил
Из-за любви к Непостижимой Даме,
И Танатос их нехотя скосил.

И выстроились вдоль они дороги,

Как в Царские выстраивались дни,
И в хор слились молитвенный и строгий,
Забытый хор: Боже, Царя Храни!

27 февраля

III

И тихо по коралловой аллее
Меж иноков умученных, как встарь,
С крестом сверкающим на голой шее
Шагал неслышно убиенный Царь.

В пробитой пулями Он гимнастерке

И в продранных на пальцах сапогах,
Худой как смерть, измученный и горький,
Но позабывший о своих врагах.

И горностаем мученика раны

Покрыл святые любящий Христос,
И на руках рубинами убранный
Царевича Он трупик бедный нес,

Прекрасного, как полумесяц чистый,

Как ранневешний бледный гиацинт,
Поднявшийся на миг в теплице мглистой
И оброненный в злобы лабиринт.

И грустно, головой поникнув доброй,

Глядит Отец на ангельского Сына,
Подрезанного социальной коброй,
Как стебель нераскрывшегося крина.

И поседевшая от мук царица

Меж дочерей, растерзанных толпой,
Шла, как с Голгофы Мать-Отроковица,
Усыпанной цветочками тропой.

Они в лохмотьях, и следы насилья

Видны у Матери и Дочерей,
Но меж отрепьями трепещут крылья,
В очах, проливших море, – Эмпирей.

Из страшных ран Спасителя стигматы

Лучистые у мучениц видны, –
И с ореолом в Божие палаты
Они идут из Царства Сатаны.

И тихо между рыцарей терновых

С улыбкой грустной шествуют они.
Молитвенно несется из суровых
Героев уст: Боже, Царя Храни!

1 марта

IV