Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Подняв Младенца, чрез заставу
Мы потекли спокойно, величаво,
Как волны царственной реки,
Твердя священные псалмы.
Раскрылись двери в белом храме,
И колокольни медными устами
Заколебали воздух синий
И листья тополей, что чинно
Вокруг стояли на часах.
И пташки, что в серебряных листах,
Как на постельке чистой, засыпали,
Испуганно защебетали
И в темно-голубую высь,
Как облачко ночное, унеслись.
Чернели окна и заборы;
Верхушки скирд и крыши скоро
Гроздями разукрасились людскими.
И тихо ручками святыми
Младенец их благословил...
Я шел белее полотна,
В груди моей чуть-чуть слышна
Была работа сердца...
Ах, вот она за поворотом, дверца
В ограде старой и вишневый сад,
Завалинка и окон ряд,
Закрытых под зеленой крышей.
Забилось сердце... Тише, тише!..
Не ровен час, не выдержишь теперь.
 – Но почему закрыта дверь
И окна в этом мертвом доме? –
Шептал я от испуга, от истомы.
Но нет, встревоженные взгляды
Я вижу из-за ставен. Там в засаде
Измученные странники сидят.
 – Не бойтесь! Это ваш великий брат!
Отныне отрезвленным
Не тронет вас народ крещенный! –
И вдруг в как будто мертвом доме
Раздался голос, мне знакомый,
И чей-то шепот сдержанный и плач...
 – Пустите! Это братья, это врач
Страданий общих появился.
Народ гонимый сподобился
Его создать своим стремленьем,
И не грозит нам новое гоненье,
Затем что до сих пор
Его ученье и Его позор
Лишь мы сознательно несли
Из гетто в гетто по челу земли! –
Раскрылась дверь, и на пороге
Явился образ скорбно строгий,
Страданьем долгим озаренный,
Как темное чело Мадонны,
Что в древнем храме в ярком полотенце
Носила на руках Христа Младенца.
Ее головка, как камея.
С чертами мрамора белее,
Сияла в сумерках на фоне
Поросшего лозой балкона,
А очи, как алмазы темные,
Огромные, огромные,
Агонией предельною раскрытые,
Ручьями горькими омытые, –
Сверкали страстно и мучительно,
Готовые на всё, на всё решительно
За идеал, хотя бы у подножья
Креста пришлось оплакивать ей Сына Божья!
Сперва толпа убогая,
Но вдохновенно строгая,
Ее пугала, но потом
Она прочла в очах кругом
Не то, что прежде в них читала,
Когда толпа безвинно убивала
Ей близких ради гнусного навета.
О, нет, теперь как будто для привета
Пасхального явились эти лица
Убогие, но умиленные,
Свечами восковыми освещенные.
Нет, нет, теперь она их не боится
И каждому готова на приветствие
Ответить поцелуями...
 А шествие
Святое на нее глядит так ласково,
Как будто примиренья братского
Смущенно ожидало...
И сходство странное и жуткое
Меж девушкою и Малюткою
Их откровеньем новым поразило...
 – Смотри! Смотри! Она Ему сестра
Иль мать: похожи больно. Знать, не зря! –
Заколыхалися ряды, как колос,
И прозвучал меж ними детский голос:
 – Возьми Его, возьми на груди белые,
Дитя осиротелое!
Заступница Небесная,
Царица Многослезная!