Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Настала ночь. Зажглися звезды,
Как золотые грозди
Небесных виноградников,
Из темно-синих палисадников
Несметных мировых садов.
Исчезло всё: икона, бедняков
Блаженством преисполненные лица.
А я, как раненая птица,
С тоскою хищною стоял один,
Один с собой, бездомный Божий Сын,
Не знающий, где преклонить главу,
Уставшую от сновидений наяву.
Но нет, не сновиденье –
Небесное виденье!
Раскрытая калитка, сад вишневый,
Веранда темная, огонь в столовой, –
Всё это по ее рассказам
Во тьме ночной узнал я сразу,
Да и недавно, миг тому назад
Свершился здесь мистический обряд.
Спросить бы, да враждебны, чужды
Мне все ее родные...
Найду и так, нет нужды!
И вот я крадучись иду чрез сад. Глухие
Дорожки всюду, клумбы и кусты.
Безмолвно всё, скамеечки пусты.
Произношу, как вор, чуть слышно имя
Ее святое, зная, что незримо
Она должна быть где-нибудь во мгле.
Вот стол некрашеный, а на столе
Оставленная кем-то книга...
Вот и овраг... Но вдруг два крика
Во тьме раздалось... И к груди усталой
Моей приник цветочке алый.
– Ах, наконец! Я знала, что придешь...
Я видела во сне, как ты несешь
Ко мне Христа Младенца. Я ждала
Вас вместе... Ты пришел, и я взяла
Обоих вас в свои объятья...
И как рукой сняло с меня проклятье
Разлуки страшной... –
– Ах, нет, не сон то был, родная,
Он на твоей груди лежал, сияя,
Затем исчез, нерукотворный
Оставив образ свой покорной
Толпе Его искавших бедняков...
Настанет скоро Царство Вечных Слов,
И снова от таинственных истоков
Появится толпа пророков
Готовить Царство Божье на земле...
Прислушайся, на радужном крыле
Вокруг летает Птица Феникс,
Всеобновляющийся пленник,
Начало светлое души!
Как позабытые в глуши
Неугасимые лампады,
Она проснется в лютом стаде.
Уста хрипят: Убей! убей!
Но сердце шепчет: Нет, не смей!
Пред нами бездна и бессилье,
Наследный зверь, постыдное засилье
Непобедимого доселе хама,
Но не погасло и другое пламя:
Души всеобновляющий протест.
Его символ – животворящий крест;
Крест мучеников и поэтов,
Сподвижников тюрьмы и гетто,
Рабов убогих крепостного права,
Фабричного устава
И мудрецов, плодивших ложь!
Смотри, из-за чего наточен нож
И Кайнова ужасная дубина
Висит над братом, над отцом, над сыном?
Спроси! Никто того не знает
Или защитой объясняет
Каких-то допотопных прав.
Но в то же время ни один
Не смеет не найти причин,
Не оправдаться пред собой
Какой-то истиной живой.
Всё это ложь! И каждый,
Когда он сам с собой, от жажды
Христова Царства изнывает.
Незримо колос новый созревает,
И близко, близко наше царство:
Уж больно страшного лекарства
Отведал не один народ
За этот окаянный год! –
Обняв друг друга теплыми руками,
Мы поднялися тихими шагами
На холм высокий. Ночь стояла
Тысячезвездная. Безмолвно задремала
Вокруг земля родная. Две реки
Вдали скрестились, как клинки,
Чуть-чуть из мрака выделяясь,
И, по невидимой дороге извиваясь,
Шел через степи крестный ход.
Чуть слышно, словно шум волны далекой,
К нам доносился ритм широкий
Невыразимо чистых песнопений...
Осуществи, о Боже, сновиденье
Великое священной ночи!
Нет сил страдать, терпеть нет мочи...
Спаси, помилуй, обновляй!
Родимый край
Пошли за правдою к вершинам
С Твоим Страдальцем Сыном,
Туда, где спрятана Живая Совесть,
Любовь и Красота.
Не дай, чтоб это была только повесть,
На миг один обжегшая уста!
Сестрица долгожданная,
Какая это была ночь желанная!
До утра с несказуемым подъемом
Следили мы, как в Божьем Доме
Лился жемчужный Млечный Путь,
И путь другой, бледней чуть-чуть,
Ему лился навстречу по земле,
И где-то, далеко во мгле,
Сливались звездочки и свечи...
Бессчетны жертвы всенародной сечи,
Но, может быть, зарю грядущей жизни
Увидим мы на миллионной тризне.
Еще не прекратились битвы,
Но крепнут, крепнут жаркие молитвы –
И победят оне!
Поднявший меч погибнет от меча,
Сгорит на собственном огне.
Поднимутся колосья там, где кровь
Лилась потоком, и свеча
Зажжется тихо, как любовь,
Над каждым павшим братом.
Да будет эта песнь закатом,
Последней повестью наследного проклятья,
А завтра да взойдет над нами, братья,
Другое солнце и Мечта,
Любовь другая и другая Красота!