Читаем Столичная романтика: ищу парня попроще полностью

– Марта, ты что делаешь? За что?

Вероятно, родня не была в курсе ее махинаций. Или в такой ситуации плата была неуместна – об этом я по нахмуренному виду ее мамы догадалась, которая до сих пор только улыбалась. А мне действительно хотелось, чтобы они эту тысячу взяли. Благодарность же. Я ведь умею быть благодарной! И я на ходу придумывала повод:

– Так… на именины племяннице. Я ведь даже игрушку не купила. Вот! Можно на эти деньги хоть что-то купить? Так неудобно тогда получилось, я закрутилась и забыла. Некрасиво с моей стороны, ты ведь моя подруга.

– Племяннику, – сквозь зубы поправила Настя.

Но мама ее сразу расцвела – похоже, объяснение было нужно не только мне:

– Да что ты, Марта, не стоит! В следующий раз, когда Мишаньке годик стукнет, обязательно тебя пригласим!

Я всё равно всучила купюру Насте в руку и поспешила за дверь.

Дома сообщила, чтобы к столу не ждали – мол, перекусила у Юлианы. На что мама ответила о полезности диеты, а папа предложил вызвать диетолога и для мамы.

И через час, и через ночь я никак не могла понять, что именно в Настиной лачуге произошло и почему мне одновременно так противно и так тепло стало тем вечером.

Но впереди предстоял стресс посерьезнее. В подростковом возрасте я увлекалась фильмами ужасов и даже сама сочиняла страшные рассказы о жутких местах и монстрах. Районная поликлиника превзошла все мои фантазии.

Настя оставила меня на деревянной скамейке и приказала рассматривать голубую стену напротив, ни с кем бесед не вести, пока она обо всем договаривается. Неужели она думала, что я тут скандалы собралась закатывать? Я точно не собиралась. Настя улетела в регистратуру, а меня сначала поджала одна старушка справа, через минуту подсела другая, слева. Они что-то помычали, затем как-то синхронно ударили одинаковыми тростями по полу – видимо, это был какой-то сигнал к действию, раз после него старушки заговорили одновременно, совершенно не обращая внимания на то, что перебивают друг друга:

– Опять талоны к окулисту разобрали…

– Это ты еще к неврологу не пыталась…

– Операцию в прошлом году…

– Инсульт семь лет назад…

– Довели страну, мерзавцы!

Эта кодовая фраза вызвала короткую паузу, старушки застыли и через пару секунд заговорили с бо́льшим воодушевлением. Со всех сторон подтягивались другие люди, которые невероятным образом сразу понимали тему разговора и с полуслова вовлекались. Я смотрела, не моргая, в голубую стену и не шевелилась. Меня как будто и не трогали, но бесконечно обращались ко мне и улавливали ответы, делая выводы, что и молодежь довели какие-то гады. За пятнадцать минут я узнала буквально всё о мире: о новых законах, о старых, сопоставительный анализ старых и новых законов, список цен на лекарства, качество этих лекарств, диагнозы всех присутствующих, диагнозы политиков, пару диагнозов поставили и мне, распознав состояние по расширенным зрачкам, о погоде, о влиянии магнитных бурь на ауру. Настя вернулась на лечении печени кукурузными рыльцами, с первого взгляда оценила, что меня держат в заложницах, и произнесла волшебное заклинание:

– Они совсем страх с пенсионной реформой потеряли!

И снова короткая пауза для переформатирования. Надо будет выучить такие фразы, которые всех присутствующих заставляют глубоко вдохнуть. За это время она дернула меня и вытащила на свободу. Я бежала за ней, но ощущала себя героем, за спиной которого происходит взрыв – судя по уровню шума, Настя заложила взрывчатку козырной картой.

Несколько кабинетов, где врачам до меня не было особого дела. Заплатить только пришлось и кровью с белохалатными вампирами поделиться. А на следующий день снова прийти, и снова. Зато из этого ада я выбралась уже с санкнижкой. При всем желании я подобный подвиг не повторю. Насте опять вынула тысячу, оценила ее взгляд и почти извинилась, хотя и добавила в тон напора:

– Отец лимит поставил, так что давай без перегибов!

Но Настя вдруг тяжело вздохнула и сказала:

– Марта, а ты никогда не пробовала просто поблагодарить? Ведь я тебе на оплате сэкономила – могли бы и в частной клинике оформить, но я вошла в положение. Бланки за тебя заполняла, за ручку водила, свои пары пропускала. Нет-нет, деньги сюда давай, но и «спасибо» не помешает.

А-а! Теперь я поняла! «Спасибо» при отношении с контрагентами дает право на значительную скидку. Надо будет запомнить. Хоть записи уже начинай вести, столько всего нового узнается.

Глава 9. Измени себя, не изменяя себе

Работа официанта мне знакома – все же я не раз посещала рестораны. Кроме того, я посмотрела несколько роликов в интернете, чтобы не ударить в грязь лицом. Выяснила основные правила: улыбаться всегда, даже если крыша падает на голову, быть вежливой со всеми, даже если клиенты никогда не пребывали в человеческом облике, и записывать заказы на листке – чтобы в беготне не упустить какую-нибудь мелочь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Молодежная романтика

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное