Столичные игры

– Мария Ивановна пока без изменений.

– Это хорошо или плохо? – не понял Ваня.

Романов пожал плечами.

– Сложно сказать. В ее состоянии все, что не несет ухудшений, – уже благо.

Спорить с этим было сложно.

– Мы к ней сегодня собираемся…

Романов только кивнул.

А что тут скажешь? «Я надеюсь, что Мария Ивановна выживет?» Так он не надеялся. И даже не верил. «Надеюсь, что все будет хорошо?» Увы…

Что тут скажешь… Просто посоветовать держаться – и заняться своим делом.

* * *

– Ваня, ты мне не хочешь ничего рассказать?

Виктор Николаевич не особенно верил в инфаркт у Шуйского. Но…

– Не хочу, – прямо ответил Иван Синютин.

– Но можешь, – теперь мужчина уже не спрашивал – утверждал.

Ваня пожал печами.

– Могу, да, но это не мой секрет.

– Вот даже как?

– Маша сделала все, чтобы защитить детей, – обтекаемо выразился Ваня. – Ради них она готова была жизнь положить, а уж чтобы кто-то причинил им вред… такого она допустить не могла. Никак.

Благовещенский медленно кивнул.

– Ты знаешь, что именно она сделала?

– Я не маг.

– Но догадываешься?

– У меня есть все Машины записи. Более того, Маша распорядилась, если что-то случится, отдать их мне. Такое вот наследство от сестры.

– Богатое наследство.

Благовещенский не иронизировал. Новый подход к магии, новое решение старых задач, нестандартное применение… он уже успел оценить Марию Храмову по достоинству. За такие записи маги готовы будут левую руку отдать. А у Вани цена будет куда как дешевле.

– Да, – кивнул Ваня. На миг в уголке глаза блеснула слеза, но парень подавил предательские спазмы в горле и продолжил: – Я к ним не притронусь, пока Маша жива.

– Потом посоветуйся со мной. Не хотелось бы, чтобы тебя обманули.

– Посоветуюсь, – согласился Иван.

Советоваться он собрался не только с Благовещенским, и тот отлично все понял. Но стоит ли спорить? Своего он не упустит, а условия постарается предложить выгодные.

– Романов не пытался наложить на записи руку?

Ваня улыбнулся. Первый раз за весь разговор, весело и искренне.

– Пытался.

– И?

– И получил записи. Маша все делает в нескольких экземплярах и на отдельных листах. Потом собирает листы в папки, сверху кладет перечень заклинаний… Выдернуть нужные – дело пяти минут. Потом сделать копию и положить на место.

– И все разработки остаются у нее. Умно.

Ваня кивнул.

Это Благовещенский еще не знал, что на каждое заклинание придумано несколько вариантов «с подвохом». К примеру, можно ускорить рост огурцов. А можно его так ускорить, что все огурцы… они вырастут. Но цвет у них будет фиолетовый. Поди продай такие. Можно, конечно, но купят ли? Или вкус поменяется. Будет как вата.

Маша это предусмотрела и Ване объясняла, что и как действует. Половина слов были для него китайской грамотой, но ориентировался он в работе сестры неплохо.

– Маша вообще умничка.

Виктор Николаевич с этим не спорил. Какая была бы невестка! Чудо!

Дарью он не особо любил. В семью принял, относился ровно, защищал, берег, но…

Всегда это жутковатое слово из двух букв.

Дарья ему не нравилась своей непорядочностью. Она связалась с женатым мужчиной, полезла в чужую семью, в которой, на минуточку, есть несовершеннолетние дети. За такое от судьбы втрое прилетает, но не о судьбе речь, о порядочности.

Хороший это поступок?

Не надо петь о любви, если любишь, как раз все для любимого и сделаешь. Даже откажешься от него, лишь бы единственному в мире человеку плохо не было. А вот так…

Это не любовь.

Это похоть, плюс жажда власти и денег, плюс моральная распущенность… даже его Сашенька, будем честны, полезла не в чужую семью. Она полезла утешать страдальца.

Холостого.

Без детей.

Что Храмов не пожелал жениться – вопрос другой, но Александра Александровна за свою глупость была наказана быстро и жестоко. Дарью провидение покарало позднее. И Виктор Николаевич был в этом свято уверен.

Если человек однажды оказался способен на подлость, то и в дальнейшем ему доверять не стоит. Это как с волком, который попробовал крови, – он станет людоедом. Он будет убивать.

Вот и здесь то же самое.

Дарья поступила подло – она сделает так же еще раз. И даже не раз. И сделала. За что, собственно, и поплатилась. Дочерью и рассудком.

За что поплатился Александр?

Да было за что. Если выбираешь делать карьеру не талантом, а этим самым… торгуя собой… чего ты ждешь-то? Конечно, тебе прилетит. На том и мир стоит, что каждое действие равно противодействию. Это закон природы, и хотя о нем можно забыть, обойти его не получится.

Но вслух Благовещенский ничего этого не сказал. Зачем?

– Я прикажу заложить карету.

– Спасибо, – Ваня посмотрел признательно и грустно. – Если бы не вы… мы бы могли не справиться.

Виктор Николаевич положил парню руку на плечо. И был он ростом ниже Ивана, и внушительно не смотрелся в простой пиджачной паре, а поди ж ты!

– Не переживай… племянник. Справимся. Веник поодиночке ломают, а вместе мы – сила.

– Спасибо.

Ваня умчался, а Виктор Николаевич какое-то время еще смотрел в окно.

Что за сила у малыша? Вот ни разу он не верил, что Шуйский умер от переживаний. Магия?

Но в таком возрасте?