Столичный доктор. Том VI

Подступаться к теме туберкулеза страшно. Совершенно точно знаю: лекарства придумали, хорошие и эффективные. Они работают. Методы лечения тоже придумали. Наверное, отличные. Но победить не смогли. Вернее, в одной стране победили. Но потом выяснилось, что это не совсем правда. И процесс пошел дальше. Противотуберкулезные диспансеры, больницы по последнему слову, санатории — всё это при советской власти имелось. И не показушно. Фтизиатрия работала, пока ее оптимизировать не начали. Убрали торакальную хирургию из областных центров, порезали койки и ставки.

И вот мы такие: здрасьте. Мы тут бронхоблокатор решили поставить. Материал не определён, доступ через торакотомию. Поехали. Из чего делать, и думать не пришлось. Нужно нечто, не поддающееся коррозии, и не отторгающееся организмом. Из металлов есть золото, а есть платина. Остальное — хуже. Неметаллы, как выяснилось, тоже много выбора не дают. Слоновая кость. Стекло какое-нибудь особо твердое, надо поинтересоваться, делают ведь что-то такое. Керамика еще. Конструкция изделия проста до безобразия: трубка, закрывающая просвет бронха, а внутре у ней клапан односторонний — наружу пускает воздух, а обратно — нет. Ювелиры такое сделают на коленке в обеденный перерыв.

К этому мы пришли на первом, пристрелочном совещании нашей группы. Да, те самые Склифосовский, Вельяминов, Насилов, и примкнувший к ним Баталов. И вопрос с доступом решили. Каждый его производил десятки, а то и сотни раз. Нет того количества алкоголя, которое может любого из нас сделать неспособным к этому действию. А дальше сложнее. Надо выделить, в какой бронх изделие пихать, не ошибиться при этом, а потом всё закрыть, зашить, и молиться. Чтобы не было кровотечения, во время и после операции, чтобы в бронхе свищ не образовался, против гнойного плеврита, сепсиса, эмпиемы, дыхательной недостаточности. И еще много чего неприятного. Закупорка блокатора сгустками крови, слизью. Тромбоэмболия, застойная пневмония... И наркоз.

Я, как самый молодой, писал этот список возможных неприятностей, и закончил только на второй странице. А почерк у меня совсем не размашистый. Я бы даже сказал, убористый. Испугало нас это? Как бы не так. Старая шутка, что аппендэктомия является одновременно и самой простой, и самой сложной операцией, не на пустом месте родилась. Любое, даже самое подготовленное и тщательно продуманное вмешательство может закончиться похоронами. Судьба, значит, такая. А хирург — даже не рука ее, а так, заусенец на пальце. К тому же все знают: непредвиденные осложнения хуже известных.

Пока мы тренировались на трупах, получая выдающиеся по скорости и отточенности действий операций, бригада любителей экзотических фотографий под руководством Семашко подбирала добровольцев. Вот Николай мне потом и живописал ужасы бесплатных больниц. Палаты, где по два десятка пациентов, а то и больше, скученность, скудная кормежка, замученный персонал. Отсутствие профессионального выгорания плюс наивные взгляды на мироустройство дали в сумме горящие глаза и очередное обострение мечт о необходимости всё отнять и поделить. И даже байка про Ротшильда, который пригласил революционеров в кассу получить каждому по два франка с сантимами — именно столько причиталось в результате дележки, никакого влияния не возымела.

Только Агнесс смогла слегка утихомирить моего помощника. Сдается мне, он в мою жену втихаря втюрился. Но никаких поползновений не было. Чувства испытывает сугубо платонические. Я даже задумался на тему, что Жигану надо срочно поручить подыскать ему какую-нибудь дамочку с внешностью наивной курсистки, да следить, чтобы не проникся до той степени, что жениться соберется. А то у парня гормоны не в ту сторону работают. Только как вот бы не оказалась, что будущая «курсистка» тоже из марксисток... Получится взрывообразная смесь, которая похоронит под собой все семейное счастье дома. Анкетировать их что ли перед знакомством?

Кроме ужасов современной медицины Семашко возмущался недисциплинированной командой студиозусов. Маски надевать забывают, могут надеть чуть не на подбородок.

— Пристыдите их потом шуткой, что маску на лице носят те, кто в науку верит. Но те, кто нос не закрывает, тот не понимает ее сути. А у кого она остается в кармане, тот, получается, в магию верит. Ну и загробную жизнь.

— Где вы хоть берете все эти максимы? — поинтересовался Николай.

— Напрямую из космоса, конечно же, — отговорился я.

Не сказал только, что до ковида еще дожить надо, тогда и не так юморили. Впрочем, ждать ковида не надо — впереди испанка.

***