Столкновение

— Клоп. Маленький такой, малюсенький, мы обработали номер, не беспокойтесь! Из вежливости спрашиваю, беспокоит ли ещё этот карликовый сорванец.

Бурак позеленел.

— Я не карлик. Я тебе не клоп. Иди ты к чёрту! Вон, с глаз долой, уходи, уходи немедля!

Вернувшись, он лег на кровать, укутавшись в два одеяла и включив кондиционер. Тело горело, был озноб, но Бураку всё равно казалось, что его покрыли кубиками льда. За окнами сверкала утихающая гроза, смиренно бил гром.

— До чего же холодно, аж зубы стучат!

Сон не пришел. К утру провалявшийся в постели Бурак находился в крайней степени истощения. Его вызвали к полицейским, и он всё молча подписал, отвечал на вопросы коротко и без возмутительных сцен, чем вызвал удивление у вчерашней прислуги.

— Чего это с ним? — спросил Мехмед у своего начальника. — Вчера таким буяном был.

— Мехмед, иди работать! — пшикнул метрдотель на подчиненного.

В следствии, видимо, особо не нуждались, либо начальник полиции, уставший после поездки, не нашел причин для задержания Бурака. Оформив смертельную измену Клавдии под несчастный случай с химическим отравлением, отелю предписали штраф и обязательство по хранению инсектицидов в безопасном месте. Постояльцы думали, что в черных мешках лежали славянские футболисты, с шумом устроившие вчерашний погром.

Метрдотель любезно сопроводил молчащего, громко стучащего зубами вдовца до аэропорта, однако в какой-то момент испарился без слов прощания. Гроб прошел все необходимые бюрократии на удивление быстро, словно прокатился по шелку. Бурак, у стойки привстав на носки туфель, просил себе пассажирское место, где теплее всего; сотрудница вежливо отвечала, что на борту самолета ему будет тепло и уютно в любом кресле независимо от его расположения в салоне.

До чего же холодно у вас в терминале, смертельно холодно, — пожаловался съежившийся Бурак.