Столыпин

V

Вечеринка была в полном разгаре.

Началась она бог знает с чего – с арбуза! На Бибиковском бульваре, где стоял роскошный дом Богровых. Смышленные хохлы устроили развал «гарбузенек». Знали: народ тут живет небедный. Мало что евреи – зато какие! Денежки в карманах водились. А кто-то еще и слух подпустил, что «гарбузенька» обеляет личико. Если не скупиться, вполне можно перекраситься под хохла. Какого еврея не потянет на это «обеление»? Кати пудовое колесо прямо к воротам дома! По своей, разумеется, стороне бульвара. Кому-кому, а уж выпускнику университета Святого Владимира – да таких тонкостей не знать! Хоть своим прямым делом Дмитрий Богров не занимался, но числился помощником присяжного поверенного. Послужной список должен быть безупречен. Друг детства Абраша Лейбман так и не вписал в свои бумаги приличную фамиль, потому и прозябал в сапожниках. На Бибиковском бульваре были те еще порядки! Евреям разрешалось жить только на одной стороне бульвара. Незадачливый сапожник, которому не удалось поступить даже в гимназию, хотя оценки на экзаменах были лучше, чем у Дмитрия, так и остался Абрамом Лейбманом. Чем-то вроде посыльного у богатенького друга. Первый же встречный городовой прогнал бы его на «черную» сторону бульвара, но ведь шел-то он с другом, на которого те посматривали с уважением. Ему очень хотелось вкусить арбуза, да на какие шиши? Добро, что друг догадался:

– Покатим?..

Остановившийся у арбузного развала молодой человек при фраке и моднейшей петербургской шляпе сразу привлек всеобщее внимание. На все голоса понеслось:

– Пане добродею, ко мне!

– Ко мни швыдче!..

– Шановны господарь, не проходите мимо!..

Он и не пошел.

– Абраша, выбирай.

Тот и выбрал… этак пудика на полтора! Но как его тащить? Хотя ворота дома – вот они, рядом.

– Кати, – расплачиваясь, велел Дмитрий дружку.

Абраша, так и не снявший сапожного фартука, на карачках катил несусветной величины арбуз, а рядом шел господин во фраке и с тросточкой. Время от времени тросточка игриво прохаживалась по тощенькому задку дружка. Умора, да и только! Но как не покрасоваться? Откуда ни возьмись – навстречу Сарра; тоже с «черной» стороны бульвара. У нее там была лавчонка на захудалом, не видном с бульвара дворике. Когда-то Дима резво ухлестывал за ней; даже ребятенок появился… ну, это уже после свадьбы с очередным сапожником.

– Теперь-то сколько у тебя? – церемонно снял он шляпу.

– Пяток мальцов… и ни одной девки! Так-то, Дима.

– Ну, это дело наживное! – игриво и ее прихлопнул он тросточкой по задку, в отличие от Абраши, вполне роскошному. – Иль твой сапожник обессилел?..

– Какие силы! Попивать начал…

– Дела-а… Ну, коль осечка выйдет – вспомни. По старой-то памяти!

– Да ведь я не из института благородных девиц…

– Знаю, знаю. А сейчас давай вместе с нами. О, уже встречают!

Навстречу бежали дворник и один из домашних служек. Значит, уже трое возле арбуза. Сил хватило поднять окаянного и на руках донести до дому.

Меж тем и мысль пришла благая:

– Сарра, а не позвать ли других друзей нашего детства?..

– Да не осерчают ли твои родители? Ну как с лестницы спустят?

– Пусть попробуют!..

Он демонстративно и швейцару своему поклонился, пропуская даму вперед и говоря дружку-сапожнику:

– А пробегись-ка ты, Абраша, по правой и левой стороне бульвара… Сам знаешь, кого пригласить. Мол, Дима из Питера прикатил!

Вот так и набралось под щедрый «гарбузенько» десятка полтора старых друзей и подруг. У кого пятеро по лавкам, у кого и ни единой души, но ведь надо же отпраздновать приезд своего авторитетнейшего друга?

К концу августовского дня дошло дело и до пляса.

Фрак – с плеч долой. Бабочка черным вороном вспорхнула с шеи на комод. Рукава тончайшей шелковой сорочки закатаны, а даже один обшлаг оторван, это когда он падал, а Сарра пыталась удержать его за рукав. Как же, удержишь! Отец пытался урезонить:

– Дмитрий, побойся Бога!..

– Какого?! – был ответ. – Лаптежного? Еврейского? Марксистского?..

Последнее старшему брату, Владимиру, адресовалось: тот к большевикам примкнул.

Вот до чего дошла потомственная семья раввинов! Бормоча свои еврейские проклятия, отец вышел из гостиной, где витийствовал слишком грамотный сынок.

Приплясывая в разорванной сорочке, он напевал:

Дамы, дамы, не крутите задом!

Это не пропеллер, вам говорят!

Две шаги налево, две шаги направо,

Шаг вперед и два назад…