Читаем Столыпин. На пути к великой России полностью

С другой стороны, радикализм Столыпина, его решимость ускорить реформаторский курс имели и объективную причину – это была ответная реакция на революцию 1905 г. Но революция закончилась, наступили мирные дни, и новые реформаторские проекты Столыпина уже можно было не вводить декретным способом царских указов. Необходимо было несколько замедлить преобразовательный процесс, причем не с целью последующего свертывания, а для дальнейшей системной проработки. Вот почему таким болезненным для Столыпина оказались его разногласия с царем в оценке пережитого революционного лихолетья. Во время одной из бесед в 1909 г. Николай неожиданно заявил Столыпину, что никакой революции не было, а были лишь отдельные беспорядки, допущенные из-за отсутствия распорядительных градоначальников. «Как скоро он забыл обо всех пережитых опасностях, – с горечью вспоминал Петр Аркадьевич эти слова, – и о том, как много сделано, чтобы их устранить, чтобы вывести страну из того тяжелого состояния, в котором она находилась»[439].

Конечно, термины «революция» или «отдельные беспорядки» – не равнозначные понятия, но проблема все-таки не в терминах и тем более не в короткой памяти царя[440]. Ранее Столыпин и царь характеризовали события 1905 г. и теми, и другими словами. В 1906 г. в интервью петербургскому корреспонденту Journal премьер говорил то же самое, что и царь в 1909-м. «Этот тяжелый кризис не убьет Россию… – утверждал тогда Столыпин. – Революция? Нет, это уже не революция. Осенью в прошлом году можно было говорить с некоторой правдоподобностью о революции… Теперь употребление громких слов, как анархия, жакерея, революция, мне кажется преувеличенным»[441]. Однако еще недавно, в октябре 1905 г., Столыпин давал совсем иную оценку. «Олинька моя, – пишет он супруге, – кажется, ужасы нашей революции превзойдут ужасы французской»[442]. Не был принципиален в характеристике русской смуты и государь. «Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страной…» – писал он матери в октябре 1905 г.[443]

Так в чем же тогда причина возникшего разногласия? Принижая события вчерашнего дня, царь не хотел, чтобы действия правительства несли в себе невроз революционных лет. Если премьера беспокоила угроза повторения в стране потрясений, то Николай II стремился освободить настоящее от тяжелых воспоминаний прошлого, предоставив мертвым погребать своих мертвецов. Царь был действительно по-своему прав: на страхе перед прошлым будущее не построишь[444].

Мы знаем, как замедлился процесс преобразований после гибели Столыпина в 1911 г. Государь тогда оказался вынужден фактически в одиночку продолжать реформы. Но что произошло бы со страной, останься Столыпин на вершине власти один, без «легкого тормоза»? С какой ускоренной силой закрутилось бы тогда колесо реформ? К каким опасным последствиям мог привести страну такой реформаторский эксперимент? Вполне можно допустить, что евреи получили бы полную гражданскую свободу, помещичье землевладение – обложено прогрессивным налогом, а в государственном аппарате страны началась бы радикальная структурная перестройка. Однако и общество, и само государство были не готовы к подобным переменам: новые формы заполнялись либо старыми кадрами, либо политически незрелым элементом. Такая перестройка страны, не сопровождаемая изменениями в духовной сфере, в нравственном сознании человека неизбежно вызвала бы мощную волну реакции, которая наряду с появлением незрелой государственной силы могла привести к скорому падению реформатора и еще большей деформации проводимого им курса. В качестве примера можно привести кадровую ошибку премьера с назначением на должность киевского губернатора А.П. Веретенникова. По приезде в сентябре 1906 г. в Киев Веретенников сразу же потребовал от чиновников вступить в партию, признающую лишь самодержавие. Осуществляя массовые аресты, не сообразуя их с реальными возможностями пенитенциарных учреждений, новый губернатор вызвал перегрузку местных полицейских отделений. Арестованных были вынуждены спешно освобождать, а полиция от такого режима работы быстро распустилась, потеряв охоту к службе. Но самое главное, непродуманность и непоследовательность действий местных властей вызвала в городе рост революционных настроений. Генерал-губернатор В.А. Сухомлинов в личном докладе Столыпину ходатайствовал об удалении Веретенникова, и тот был переведен на должность костромского губернатора[445].

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие исторические персоны

Стивен Кинг
Стивен Кинг

Почему писатель, который никогда особенно не интересовался миром за пределами Америки, завоевал такую известность у русских (а также немецких, испанских, японских и многих иных) читателей? Почему у себя на родине он легко обошел по тиражам и доходам всех именитых коллег? Почему с наступлением нового тысячелетия, когда многие предсказанные им кошмары начали сбываться, его популярность вдруг упала? Все эти вопросы имеют отношение не только к личности Кинга, но и к судьбе современной словесности и шире — всего общества. Стивен Кинг, которого обычно числят по разряду фантастики, на самом деле пишет сугубо реалистично. Кроме этого, так сказать, внешнего пласта биографии Кинга существует и внутренний — судьба человека, который долгое время балансировал на грани безумия, убаюкивая своих внутренних демонов стуком пишущей машинки. До сих пор, несмотря на все нажитые миллионы, литература остается для него не только средством заработка, но и способом выживания, что, кстати, справедливо для любого настоящего писателя.

denbr , helen , Вадим Викторович Эрлихман

Биографии и Мемуары / Ужасы / Документальное
Бенвенуто Челлини
Бенвенуто Челлини

Челлини родился в 1500 году, в самом начале века называемого чинквеченто. Он был гениальным ювелиром, талантливым скульптором, хорошим музыкантом, отважным воином. И еще он оставил после себя книгу, автобиографические записки, о значении которых спорят в мировой литературе по сей день. Но наше издание о жизни и творчестве Челлини — не просто краткий пересказ его мемуаров. Человек неотделим от времени, в котором он живет. Поэтому на страницах этой книги оживают бурные и фантастические события XVI века, который был трагическим, противоречивым и жестоким. Внутренние и внешние войны, свободомыслие и инквизиция, высокие идеалы и глубокое падение нравов. И над всем этим гениальные, дивные работы, оставленные нам в наследство живописцами, литераторами, философами, скульпторами и архитекторами — современниками Челлини. С кем-то он дружил, кого-то любил, а кого-то мучительно ненавидел, будучи таким же противоречивым, как и его век.

Нина Матвеевна Соротокина

Биографии и Мемуары / Документальное
Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное

Похожие книги

100 знаменитых тиранов
100 знаменитых тиранов

Слово «тиран» возникло на заре истории и, как считают ученые, имеет лидийское или фригийское происхождение. В переводе оно означает «повелитель». По прошествии веков это понятие приобрело очень широкое звучание и в наши дни чаще всего используется в переносном значении и подразумевает правление, основанное на деспотизме, а тиранами именуют правителей, власть которых основана на произволе и насилии, а также жестоких, властных людей, мучителей.Среди героев этой книги много государственных и политических деятелей. О них рассказывается в разделах «Тираны-реформаторы» и «Тираны «просвещенные» и «великодушные»». Учитывая, что многие служители религии оказывали огромное влияние на мировую политику и политику отдельных государств, им посвящен самостоятельный раздел «Узурпаторы Божественного замысла». И, наконец, раздел «Провинциальные тираны» повествует об исторических личностях, масштабы деятельности которых были ограничены небольшими территориями, но которые погубили множество людей в силу неограниченности своей тиранической власти.

Валентина Валентиновна Мирошникова , Илья Яковлевич Вагман , Наталья Владимировна Вукина

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное