Стон березы (сборник)

— Папа, а почему ты там сидишь?

В ответ Андрей слабо улыбнулся, хотел что-то сказать, но предательский комок застрял в горле. Жена, увидев в его глазах слезы, забрала у сына трубку.

— Андрюша, тебя когда отправляют?

— На днях, а когда точно, не знаю.

— А куда?

— Сказали — в Казахстан.

— О Боже мой! Это же далеко.

— Ничего не поделаешь, теперь три года я сам себе не принадлежу.

— Свидание окончено, — раздался громкий голос надзирателя.

— Танюша, берегите себя. Три года, когда я служил в армии, ты ждала, придется еще ждать. Маму успокой.

В ответ она молчала, просто не могла говорить, ее душили слезы. Когда Чуднов вышел из кабины и направился на выход, он услышал громкий крик сына:

— Папа! Папа!

Он повернулся. Сережа, прильнув к оргстеклу, ручонками бил по нему и широко открытыми глазами смотрел на уходящего отца. Его детский ум не воспринимал происходящего.

Глава вторая. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПАРОЛЬ — ПИСЬМО

На пятые сутки пассажирский поезд со снецвагоном, в котором находились осужденные, остановился на станции Мангышлак.

— Кажись, приехали, — сказал кто-то из осужденных.

У всех осужденных лица были изможденные. В вагоне стояла невыносимая духотища. Невозможно было дышать. Чуднов, сидя на нарах, обливался потом. Такую жару он испытывал на себе впервые. Один из осужденных, который раньше сидел в колонии на Мангышлаке, рассказывал про жару на полуострове: с его слов, на песке яйцо варится. До осужденных донесся лай овчарки. Спустя несколько минут часовые открыли вагон. Выводили их по одному. Внизу стояли два прапорщика. Один выкрикивал фамилию, а другой повторял:

— Осужденный Федоров, статья 88, часть первая!

— Здесь, — отвечал осужденный и, спрыгнув на землю, залезал в спецмашину "Автозак".

Чуднов, выходя из тамбура, прежде, чем спрыгнуть на землю, оглянулся. На десятки километров была видна безжизненная пустыня. Необыкновенно ярко светило солнце, воздух был накален до предела.

— Не задерживай! — грубо подтолкнув в спину, крикнул рядом стоящий конвоир.

В камере уже не было мест. Осужденные плотно сидели и стояли. Чуднов с трудом протиснулся внутрь. Позади на него наседал другой осужденный.

— А ну поплотнее! — закричал часовой.

— Начальник, мы же задохнемся, куда же еще плотнее? — возмутились осужденные.

Но часовой, не обращая внимания на ропот, ужо проталкивал очередного зэка. Когда камера была набита осужденными, как селедками бочка, перед ними появился прапорщик.

— Граждане осужденные, вы переходите в подчинение конвоя. Запрещаю громко разговаривать, курить. При попытке к бегству оружие применяем но уставу.

Осужденные молча слушали его. Когда прапорщик спрыгнул на землю, в машину с разбега вскочила овчарка, а за ней, гремя автоматом, взобрался конвоир. Машина тронулась. В камере было душно. Чуднов почувствовал головокружение.

— Долго ехать? — спросил чей-то голос.

— Смотря куда нас повезут, — ответил ему другой. — Если в Шевченко, то с полчаса езды, а если прямо в Новый Узень, это 150 километров, то по дороге подохнем.

Минут через тридцать машина остановилась, а спустя десять минут дверца машины открылась.

— Выходи по одному — раздался голос часового.

Выпрыгнув из машины, Чуднов оглянулся. Впереди, в нескольких шагах, были видны огромные железные ворота, карниз которых был опутан вьющейся колючей проволокой. Их построили в шеренгу по пять человек. Вновь поименно пересчитав осужденных, начальник караула дал команду, и два солдата открыли ворота. Как только они вошли в зону, ворота с грохотом закрылись.

— Все, братва, воля позади! — вздохнул кто-то.

К ним с красной повязкой на рукаве, с надписью "ДПНК' подошел капитан.

— С прибытием, граждане осужденные! — весело “поздравил" он и повернулся к контролеру. — Значит так, сейчас их в баню, а после — в карантин.

После бани осужденных переодели в спецодежду и повели в барак. Там их усадили на кровати. Контролер по надзору, прапорщик, который их сопровождал, произнес:

— Здесь будете жить временно, пока вас не пораскидают в отряды. Из барака не выходить.

— Гражданин начальник, а в туалет?

— В туалет по одному, и только с его разрешения.

Он показал на осужденного, который стоял возле двери. На рукаве у него была повязка с надписью "СВП".

— Гражданин начальник, а кормить нас сегодня будут?

— Нет. Завтра будут кормить.

— Жрать охота, больше суток в рот ничего не брали.

— Это кто жрать хочет? — раздался сиплый голос.

К ним подошел тучный майор. Вытирая потное, лоснящееся от жира лицо, он хмуро окинул взглядом осужденных.

— Я заместитель начальника колонии по производству, майор Егоров, для вас — гражданин начальник. Среди вас есть инженеры?

Чуднов поднялся. Майор окинул взглядом его статную, высокую фигуру.

— Какая статья?

Чуднов ответил. Майор был доволен тем, что перед ним стоит осужденный не за воровство и убийство, таких он органически не мог переваривать, а человек, нанесший ущерб производству.

— Пошли, ты мне нужен.