Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

— Лейтенант, ты что с Луны свалился? В Гремиху на десять суток, обеспечение буксировки кораблей отстоя. Думаешь я из-за ерунды тебя строил и свои нервы портил!

Я положил трубку. В иллюминатор был виден буксир, спешащий к выходу из бухты. На борту чернела одинокая фигурка в шинели. Мне стало стыдно.

В обед появился неуловимый старпом, выспавшийся и довольный, и до смены с вахты уже никуда не уходил. Мы пили чай, вели светские разговоры, курили. Но я благоразумно сел подальше от телефона, и его поочередно поднимали старпом и дежурный по штабу.

В пять вечера мы благополучно сменились. Проспавшийся СПНШ вызвал «уазик» и захватил нас в поселок. Выходные мои прошли спокойно в лоне семьи. В понедельник мой командир сообщил мне, что Сокирченко обещал по приходе в базу оторвать мне детородный орган вместе с корнями или на худой конец сделать обрезание. Когда я рассказал за что, мой начальник изошел хохотом, а потом вставил мне по первое число. С Сокирченко в море отправили нашего штурмана Паринского, вытащив из постели в пять часов утра.

Еще через две недели в экипаж заглянул незнакомый старлей. Узнав, кто здесь Белов, он нашел меня и протянул руку.

— Будем знакомы. Голубев Костя. Очень посмотреть на тебя хотел. Я вообще не обижаюсь, вот только на десять дней без зубной щетки и с тремя сигаретами хреновато из дома уезжать. Но зато с друзьями повидался. Они помогли. Спасибо, старик!

Расстались мы друзьями, поздно вечером, изрядно отметив возвращение блудного штурмана в местном злачном заведении под названием «Мутный глаз». От Сокирченко я прятался еще долго. Правда, при встрече он мне ничего не оторвал, а только посмеялся.

Автономке конец, путь на базу далек…

Обратно вернусь я не скоро,

Но хватит для битвы огня.
Я знаю, друзья, что не жить мне без моря,
Как море мертво без меня.

Из песни

Случилось это не так давно, лет пятнадцать назад, где-то в середине восьмидесятых, и само собой, как и все, что происходит на флоте, — чистая правда.

Лейтенант Валя Поспелкин закончил училище не с красным дипломом и синим лицом, а, как и большинство, с синим дипломом и красным лицом. То есть крепким середняком, таким, из каких и получаются настоящие флотские инженеры. Но, видно, лицо его было покраснее других, и посему распределили Валю к месту будущей службы, не спрашивая его согласия. На Камчатку.

Край, конечно, благословенный, но уж очень далекий. Валя, однако, не сильно обиделся, хотя и не очень собирался на Дальний Восток, назначение принял как должное, а чтобы не особо скучно было одному в краю вулканов и гейзеров, быстренько женился после выпуска на своей однокласснице Марише, добросовестно ожидавшей его все пять лет учебы в училище. Оба они были коренными севастопольцами, а посему никуда отдыхать не поехали, а весело проплескались месяц отпуска в теплом Черном море, а после, подхватив чемоданы, вылетели в далекие края.

До того на Камчатке Валя не был. Стажировку проходил на Севере и был приятно поражен красотами места, где ему предстояло служить Родине. Более практичная, как и все женщины, Мариша тоже повосхищалась видами Авачи, но, узнав у торговавшей в аэропорту бабушки цену ведра картошки, впала в легкий ступор и приходила в себя всю дорогу до Рыбачьего. На эти деньги в родном Севастополе можно было купить целый мешок картошки и еще на остальные овощи осталось бы. В штабе флотилии, изучив предписание Вали, почесали затылки и отправили его в дивизию, носившую славное прозвище «банановая». В советском Военно-морском флоте было несколько дивизий атомных подводных лодок, носивших титул «банановых». Корабли этих соединений уходили не как все на три месяца под воду нервировать супостата, а по-особому. Например, дивизия, в которой предстояло служить Вале, посылала корабли на далекую вьетнамскую базу Камрань. Лодка торжественно провожалась в автономку, уходила, погружалась, чапала в подводном положении около месяца до берегов Вьетнама, там всплывала и швартовалась в базе. Месяцев шесть-семь корабль и экипаж парились на жарком тропическом солнце, неся боевое дежурство по большей части у стенки пирса, потом снимались с якоря и таким же манером в подводном положении возвращались в родную базу на Камчатку. Такая автономка носила название «бананового похода» и длилась в среднем месяцев девять, почти как у дизелистов. Вот в такой дивизии и предстояло служить нашему герою.

В отделе кадров дивизии лейтенанту обрадовались как родному. Лейтенантов во все времена не хватало. Ни диплом, ни личное дело никто не изучал, вместо этого кадровики торжественно сообщили Вале, что его экипаж сейчас на контрольном выходе перед боевой службой, что у него есть еще пять свободных дней перед их приходом и что он должен радоваться тому, что попал в такой боевой экипаж.