Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

— А теперь важнейшее! От этого вся ваша служба дальнейшая зависит! Министр возьмет и задаст вопрос: где служить хотите? А? Что говорить будете?

Где служить будем, мы и так знали. Атомоходы только на Севере да Дальнем Востоке с Камчаткой базировались. Выбор-то не так уж и велик.

— Задумались? Правильно! Ваш ответ должен быть один: где Родина прикажет, товарищ Маршал Советского Союза!!! И больше ничего! Сразу набрали воздуха в легкие для следующего ответа и молчать! Никакой отсебятины! Не дай бог, Москва, Ленинград. На Колыму поедете! Внимание!!! Я.

И снова понеслось. Следующий час мы отрабатывали всевозможные варианты в принципе одних и тех же ответов. Чуть не осипли. Когда нас отпустили, в приемной уже ждала следующая пара «случайных прохожих» с четвертого курса.

Последующие дни мы провели в ежедневной глажке выданной формы, ее осмотре и очередном забраковывании с назначением времени очередного осмотра. После обеда нас вызывали в политотдел для отрабатывания голоса. Там в течение минут сорока мы открикивали вызубренные ответы, получали замечания и уходили устранять. В перерывах между всем этим мы учились. Попутно вдруг вспомнили про наши прически и подстригли под бойскаутов, оставив лишь хохолки над лбом. Примечательно, что стригли бесплатно в училищной парикмахерской под отеческим надзором начальника строевого отдела.

И вот настал великий день. За сутки до него серые личности опечатали склад боепитания и отобрали патроны у караула и ВОХР. Училище подняли на час раньше, покормили и разогнали по классам. Занятий как таковых не было. Все сидели и занимались самоподготовкой. А чтоб не было соблазна пойти погулять, в каждом коридоре выставили три-четыре офицера для пресечения всяких попыток. Короче, училище с населением без малого две тысячи человек обезлюдело совершенно. А мы напоследок построились на плацу для окончательного инструктажа, после чего разбрелись по местам «случайных» встреч.

Итак, в 09.00 я и Генка, отутюженные донельзя, сверкая свежепостриженными головами, в одиночестве торчали в фойе клуба. Для полноты иллюзии под мышкой у меня находился фундаментальный учебник «История КПСС», у Генки — «Теоретическая механика». Стояли долго. Даже ноги затекли. Началось же все часов в одиннадцать. Сначала согласно плану министр со свитой высадился на пирс кафедры морской практики. Его встретил начальник училища, представился, расселись по машинам и показуха началась. Уже через сто метров машины тормознули. На свежепокрашенном, безлюдном спортгородке трое курсантов богатырского телосложения в идеальной форме одежды занимались спортом. Один подтягивался на одной руке, другой безостановочно крутил на турнике подъем-перевороты, а третий лениво махал двухпудовой гирей. Рядом на скамейке по-уставному аккуратно рядком лежали сложенные фланки и фуражки.

— Кто такие, Ашот Аракелович? Почему ерундой занимаются в рабочее время?

Само собой, эта встреча была запланирована, и начальник училища со вздохом ответил:

— Отстающие по физической подготовке, Дмитрий Федорович. Такие еще встречаются. Это дополнительные занятия, товарищ маршал!

Министр одобрительно хмыкнул, и процессия понеслась дальше. Останавливаясь то тут, то там, кортеж добрался до лаборатории ИР-100. Там уже четвертый час упакованные в пластиковые защитные костюмы, такие же бахилы и все остальное защитное имущество ждали очередные «встречные пареньки». Эта группа изображала лабораторную работу на действующем реакторе и за четыре часа полной боевой готовности в пластиковой обертке вспотела до тех мест, которые в принципе потеть не могут. Реактор министру понравился, особенно неземной вид работающих специалистов. Выслушав объяснения нашего адмирала, министр скомандовал:

— Поехали дальше!

И процессия направилась в учебный корпус.

На нашем боевом посту мы извелись окончательно. Во избежание эксцессов, командование позапирало все двери в коридорах. И когда на втором часу ожидания наши мочевые пузыри подали сигнал аварийной защиты, оказалось, что идти-то некуда. Хоть в штаны. И тоже нельзя! Министр увидит. А все гальюны под замком. Представляю, если бы Дмитрия Федоровича самого пробрало, а некуда! Дотерпев до зубовного скрежета, мы плюнули на последствия и на ураганной скорости сгоняли на улицу, где на косогоре выжали из себя все, что могли. Мы успели, катастрофы не произошло. И когда уже отчаялись дождаться министра, откуда-то из-за колонн тенью прошмыгнул начальник строевой части и шепотом предупредил:

— Идут! — И испарился.

В конце коридора послышался рокот. Мы выдвинулись на заранее определенные позиции. Устинов быстро вошел в фойе. За ним катилась такая толпа! Мама родная! Человек пятьдесят, не меньше. Я запомнил только нашего главкома Горшкова, первого секретаря Крымского обкома, ну и, естественно, нашего начальника училища. Остальные слились в сплошную полосу погон и золота. Министр, как по сценарию, подошел к нам и поздоровался:

— Здравствуйте, товарищи курсанты.

Припомнив тренировки, мы во все свои глотки гаркнули:

— Здравия желаем, товарищ Маршсоветсоюза!!!