Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

Я никогда не был любителем экстрима, но, устроившись в лодке, понял, что за ощущения испытывают люди, первый раз прыгающие с парашютом или занимающиеся скалолазанием. Лодка, на борту буксира казавшаяся довольно большой, неожиданно оказалась маленькой и очень низкой после того, как в нее опустили свои задницы два флотских офицера. И теперь, сидя на продавливающемся под нашим весом дне лодки и ощущая собственным задом десятки метров глубины под ним, я испытал очень сильные чувства, по большей части панические. А если учесть и то, что осевшая под нашей тяжестью лодка оказалась в воде в таком положении, когда над уровнем воды возвышались только наши плечи, а сами мы были, словно подвсплывшая субмарина в позиционном положении, то я как-то еще более напрягся. Подождав, пока мы отгребли на безопасное расстояние, буксир развернулся и умчался прочь, а мы остались болтаться метрах в 70 от островка. Ташков, сноровисто достав из-за спины якорь, метнул его за борт и сразу же, порывшись в одном из мешков, вытащил оттуда неизвестный мне прибор, оказавшийся рыбацким эхолотом. Пока он напряженно выискивал косяки рыбы в глубинах, я курил, ощущая, как под моим задним местом лениво колышутся воды губы Ягельной, и убеждал себя, что все в порядке. Потом обнаружив косяк какой-то живности, флагманский поднял якорь, и мы еще минут двадцать хаотично перемещались вокруг островков при помощи весел. Наконец этот дрейф закончился, и мы снова опустили якорь.

— Стоп машина! — весело скомандовал Ташков. — Под нами не треска. Под нами сельдь молоденькая. Мировой закусон после засолки. Ходит кругом. Ловить просто и ненапряжно. Делай, как я!

Леонидыч снова порылся в своем безразмерном бауле и извлек оттуда две самые обыкновенные закидухи с рядом крючков по всей длине и грузилом на конце.

— Пашок. Просто кидаешь, ничего не наживляем, поводил немного и резко дергаешь вверх. Сразу вытаскивай. Результат гарантирую. Поехали.

Сначала у меня ничего не получилось. Рыбак я никакой, и поэтому первым, естественно, поймал самого себя за воротник. Но потом, присмотревшись к действиям Ташкова, с самого первого раза вытащившего пяток сверкающих селедочек, я въехал в процесс, и дело пошло. Судя по всему, косячок под нами гулял немаленький, потому что даже у меня через десять минут молоденькие трепыхающиеся рыбки начали висеть практически на каждом крючке. Дергая закидуху раз за разом, разгоряченный удачным началом, Ташков между делом рассказал, что рыба — живность неглупая, но до жратвы охочая. И поэтому именно в этом месте, по его просьбе, мужики с буксира уже неделю сбрасывали пищевые отходы, которые в свою очередь он лично забирал каждый вечер со своего бывшего корабля после ужина. Натуральным образом прикормленная рыба возвращалась еще несколько дней на одно и то же место даже после того, как сбрасывать еду прекращали. И охочая до пищи сельдь ходила таким плотным строем, что ее надо было просто подсекать, что мы и делали сейчас с огромным энтузиазмом. Уже час мы сидели не просто в лодке, а по пояс в трепещущейся массе небольшой рыбешки, после чего флагманский дал команду на перекур. К этому времени, захваченный процессом, а главное — достигнутым результатом, я проникся к рыбалке огромным уважением, абсолютно успокоился и чувствовал себя как минимум старпомом на сейнере. Мы закурили. И тут мой организм, даже слегка перегревавшийся от постоянного движения, вспомнил, что за бортом вода не выше 4–5 градусов, и дал знать об этом через мочевой пузырь. Мне неимоверно захотелось, что называется, по маленькому.

Как известно всему цивилизованному миру, справлять малую естественную нужду сидя очень органично получается у женщин, для чего и унитаз не особо нужен. Задрала подол, спустила трусишки и струйку на травку. Мужчина, сидя на унитазе, тоже все сделает образцово, но для этого надо как минимум расстегнуть ширинку. Но самое естественное для мужчины — это гордо выпрямиться во весь рост, расставить ноги на ширину плеч и, блаженно улыбаясь восходящему солнцу, оросить матушку землю. Ничего подобного рядом не наблюдалось. Но желание с каждой минутой нарастало. Я даже на какой-то миг пожалел, что с насмешкой относился к памперсам, которые, как известно, пару литров держат без проблем. Наверное, все эти муки отразились у меня на лице, и Ташков поинтересовался, что за внутренние противоречия меня грызут.

— Да. Отлить бы.

Ташков, для которого, кажется, в этом мире проблем не существовало вовсе, хохотнул.

— Да все нормально, Пашок. Становись на колени и мочи! Главное, не наклоняйся сильно, а то искупаешься, бл., по полной. Еще конец отморозишь!