Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

Чувствую азарт, который всегда появляется у меня в момент, когда неясные идеи и мысли начинают выстраиваться в чёткий план.

Выпиваю кофе в три глотка и оставляю на столе трешку, придавливая её блюдцем. Откусываю на ходу пирожок и шагаю по рассохшимся доскам мостового настила.

Выгляжу я при этом совершенной белой вороной. Народ вокруг меня в основном раздет и загорел, а я в джинсах, кедах и рубахе. Впрочем, на меня всем наплевать.

Мальчишки сигают с моста «солдатиком» или «бомбочкой», окатывая проходящих волной брызг, стайки молодёжи с загадочно звякающими сумками стремятся укрыться от посторонних глаз. Каждый занят своими делами.

Остров зарос той буйной прибрежной растительностью, которая даже в средней полосе России напоминает джунгли. Ива и тростник здесь перемешиваются с репейником и крапивой, создавая совершенно непроходимые заросли.

Через них упрямыми змеями вьются тропинки, ведущие вдоль берега к укромным песчаным пляжикам и сидушкам рыбаков.

Бредя совершенно наугад, доверяюсь исключительно своему глазомеру и интуиции. Судя по звукам, миную какую-то весёлую молодёжную компанию. Прохожу ещё немного и на очередной развилке сворачиваю к берегу.

Здесь оборудовано и прикормлено чьё-то рыбацкое место. В воде торчат рогатулки для удочек. На берегу, возле кустов, выброшена горка непригодившейся наживки, которую почти растащили крупные рыжие муравьи.

Хорошее место, но слишком обжитое. Наверняка припрётся хозяин, начнёт качать права и совершенно точно не даст спокойно разместиться.

Прохожу ещё немного вдоль берега и выруливаю к самой воде. Река здесь подмыла корни большой старой ивы, и дерево наклонилось под углом в сорок пять градусов.

Сам берег идёт небольшим обрывом, не позволяя нормально спуститься, отчего здесь нет ни рыбаков, ни купальщиков. Внизу всё заросло ряской. Из бурой, пахнущей тиной воды выглядывают лупоглазые головы лягушек.

Видно ли меня с того берега? Даже если да, то в этом нет никакой беды. Мало ли народу перебирается на островок. Снизу камыш, сверху листва. Заметно будет только фигуру, без подробностей.

Зато яхт-клуб передо мной как на ладони. Вижу, как из вагончика выходит сторож в тельняшке. Какая, милиция? У него, судя по всему, даже электричества там нет.

Коротышка с комфортом размещается на берегу и принимается кормить щепками приличных размеров самовар. После чего приносит сапог и принимается раздувать его самым колоритнейшим образом.

Хорош, хоть сейчас на картинку. Вот только далековато до него.

Человеческий глаз — удивительная штука. Он способен фокусироваться на объектах, убирая в сознании всё лишнее. Камера так не может. В обычный объектив сейчас влезет половина речки, вместе с рестораном и куском городского пляжа.

Мне нужен телевик.

Глава 15

Дядя Фёдор из Простоквашино был очень зажиточным человеком. Ничем другим объяснить покупку фоторужья для Шарика я не могу.

Ведь что такое фоторужьё? Это обычный фотоаппарат с телеобъективом и плечевым упором. Упор нужен не только потому, что телевик тяжёлый, как сволочь, хотя эти обстоятельства тоже имеет место быть.

Причина в том, что ракурс, или простыми словами, угол зрения, который захватывает такой объектив, чрезвычайно узкий. Из-за этого малейшие колебания руки могут привести к тому, что сфотографируешь совершенно не то, что хотел.

Обычно для стабилизации используют штатив, но для фотоохоты это приспособление, видимо, выглядит недостаточно брутально.

В случае с телевиком цена не имеет значения, потому что его в фотоотделе ЦУМа всё равно нет в продаже. Очень серьёзная молодая продавщица старательно морщит лоб, пытаясь понять, о чём я говорю, и подсовывает мне обычные портретники.

Именно она высказывает предположение, что мне нужно фоторужьё. Особенно учитывая, что я собираюсь фотографировать редких птиц в период брачных игр.

В порыве вдохновения я рассказываю ей о том, как самец ухаживает за самочкой, поглаживая её пёрышки, чем вызываю у продавщицы лёгкий румянец.

— Посмотрите в магазине «Охотник и рыболов», — выгоняет она меня в ступор.

— Вы уверены? — переспрашиваю я. — Всё-таки это фото.

— Но охота же! — торжествует она, — значит, там ему самое место!

Значит, я по её формулировке буду фотоохотником. Даже, учитывая мою добычу — фотокиллером.

Магазин «Рыболов и охотник» крохотный, меньше хлебного отдела в каком-нибудь гастрономе. Если внутрь зайдёт человек пять, будет уже тесно.

Возле входа на маленькой раскладной скамеечке сидит седой, заросший густой бородой мужик, который продаёт мотыля.

Напротив него двое обсуждают, что «дорогу на Песковатку снова размыло», а «в Вербном пошёл жерех».

Продавец черпает спичечным коробком копошащихся ярко-красных червяков, с тельцами, перетянутыми в узелки словно крошечные живые колбасы.

— Хороший мотыль, жирный, — хвалит первый покупатель, — сам бы ел, да рыбам надо.

— Чёрт, забыл! — хлопает себя по карману второй.

— Да ладно, давай сюда.

Первый вытаскивает из кармана большой клетчатый носовой платок и нисколько не сомневаясь, разворачивает его в ладонях.

Так и не досмотрев до конца эту сцену, я захожу внутрь магазина.