Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3

«Мою шоколадку она сама съела», — заботливо подбрасывает память. Вместе со мной, под кофе. И от этой мысли на душе становится ещё теплее.

* * *

Допив кофе и договорившись встретиться в середине следующей недели, я вновь седлаю своего верного железного коня, заезжаю к Женьке, и мы, наплевав на дела и заботы, едем на речку, на тот самый пляжик, где в своё время жарили шашлык со студентками.

Там до самой темноты проводим время в чудесном ничегонеделании. Валяемся на траве. Купаемся до одурения, пока от холодной Берёзовской воды зуб на зуб не перестаёт попадать. Потом снова греемся на солнце.

Я чувствую, как медленно по капле из меня уходят собранность и злость, которая поселилась внутри во время противостояния с Орловичем.

Я вышел из всей этой ситуации победителем, хотя не сказать, что это было легко. Мир всеобщей социальной справедливости впервые повернулся ко мне другой стороной — круговой порукой людей с должностями и со связями.

Тех самых «негодяев в кабинетах из кожи», о которых в моём будущем пел Бутусов. Ведь им всем было абсолютно наплевать в этой ситуации, кто прав, кто виноват. Не важно, что Орлович ради сиюминутной выгоды рискнул и своей, и чужой репутацией, подставив всех, кто с этим связан.

Да, он — сукин сын, но они выгораживали его, потому что он — свой сукин сын. Потому что в любой момент каждый из них может оступиться, и тогда остальные прикроют, отмажут. Так было, и так будет в те времена, из которых я сюда попал.

Можно ли в этой жизни что-то изменить? Да чёрт его знает. Я не философ и не политик. И я всегда считал, что начинать надо с себя. Не уступать, даже если тот, кто пытается тебя прогнуть, во много раз сильнее.

Гнуть свою линию, отвечать ударом на удар. Заставлять считаться с собой и приучать к тому, что связываться с Аликом Ветровым будет себе дороже. Делай, что должно, и будь, что будет. Как-то так.

— Мне Юлька свой телефон оставила, — говорит Жендос. — Как думаешь, позвонить?

— А она в курсе, что ты в Рязанку поступать собираешься? — интересуюсь.

— В курсе, — вздыхает друг.

— И что говорит?

— Говорит, чтоб не маялся дурью и в Белоколодецк поступал, — Женька неожиданно краснеет. — В кулинарный техникум.

— Опа! — удивляюсь я.

Я, лежавший до этого на спине и любовавшийся облаками, перекатываюсь на локоть, с интересом глядя на приятеля.

— Это с чего это она так решила?

— Да мы как-то днём ко мне домой заехали, — рассказывает он. — Ну, после того, как в полях катались и у нас мопед сломался… — Жендос снова краснеет. — Так вот она голодная была, я ей омлет приготовил. Юлька сказала, что такого омлета даже в Париже не пробовала, — он задумчиво молчит. — Она что, правда, могла в Париже бывать, как ты думаешь, или брешет?

«Всё зависит от того, кто её папа», — вот что я думаю. У моей блондинистой подружки Нади, как мне уже понятно, папа точно непростой. А детки таких родителей часто кучкуются.

И дело тут не в социальных предрассудках. А просто старшее поколение проводит время вместе, а своих отпрысков сажает в одну комнату и говорит: «Дружите».

Так будущая золотая молодёжь и вырастает вместе, можно сказать, с одной песочницы. Так что вполне она могла быть в Париже.

— Выпендривается, конечно, — вместо этого говорю я вслух. — Понравился ты ей, вот она и набивает себе цену.

Хмурое лицо Женьки разглаживается.

— Думаешь, позвонить?

— Только не сейчас, — предлагаю, — а в следующий раз, когда в Белоколодецк поедем, тогда и позвоним. А лучше заранее предупредим, чтобы не падать, как снег на голову, да и договоримся, по городу погуляем.

— Серьёзно? — Женька радуется, как ребёнок, которому пообещали встречу с живым Дедом Морозом.

— Ну а почему нет? Может быть, она и Надю с собой подтянет, — размышляю. — Вот вчетвером и погуляем. Ты у нас парень теперь денежный, я тоже не мимо проходил. В кино сходим, мороженого поедим.

— Вот ты здорово придумал, — Женькина физиономия светится от счастья.

— Ещё бы, — отвечаю, — всё лучше, чем в трубку вздыхать. «Ой, как я соскучилась. Ой, как я тоже соскучился», — сюсюкаю я, передразнивая.

Мне самому эта идея нравится всё больше. А уж если встреча с Юлькой удержит его от идеи поступать в военное училище, то за эту возможность нужно хвататься двумя руками.

Ради этого я даже готов продолжить общаться с Надей «Как-там-её-папа», несмотря на все её далеко идущие планы. Тем более что во всех остальных смыслах она мне очень нравится.

— А когда поедем? — тут же загорается Женька.

— Можем на следующих выходных, — предлагаю. — Мне всё равно нужно будет до города добраться. Насчёт документов узнать и вступительных экзаменов.

— Так и не передумал насчёт училища? — спрашивает он. В его тоне слышится сомнение.

Ну да, с практически отличным аттестатом, который подпортили только две четвёрки на выпускных экзаменах, идти в учагу — это форменный моветон. Корочка ценится в первую очередь не за приобретённые знания, а как показатель причастности к образованному классу.

Лучше всего — университет или институт. На втором месте техникум. Ну а кто нигде не пригодился, тот в учагу.