Stories of Marvel (СИ)

И как рассказать, что все эти минуты, что он стоял здесь, как дурак или столб и пялился в пустое пространство, что вспомнил все-все-все, что уже было и почти поверил, что опять началось все с начала? Как ветер свистел в лицо в том ущелье, когда сержант Джеймс Бьюкенен Барнс на полном ходу сорвался с поезда вниз на глазах у лучшего друга, что решил тогда — умер, расшибся, потерян и уже не вернется. Поверил, чтобы позже, через семь десятков не-прожитых лет узнать его в бездушном убийце, том самом, чьи пальцы смертельной хваткой сомкнулись на шее, пока вокруг рушились стены, и он лишь шептал в пустое лицо: “Я не буду драться с тобой, потому что ты — мой лучший друг. Я не буду, потому что я с тобой до конца”.

Как рассказать, что столько раз умирал и опять возрождался, не смея надеяться даже, что однажды его Баки вернется к нему, что однажды он вспомнит.

— Я… я не знаю…

Потому что КАК тебе рассказать, то о чем вспоминать невозможно? Не нужно. Всю ту кровь, что не у тебя на руках. Весь тот липкий ужас, в который тебя погружали.

— Они тебе не сказали? Решили вот так подшутить? Идиоты…

Все сам понимает без слов. Три шага, и крепкие руки, одна из которых чуть жестче и тверже, обхватят за плечи. Обжигает выдохом щеку.

— Я здесь, все в порядке, не думай. Я здесь, Стив, слышишь? Все хорошо.

— Я… я подумал…

— Я понял. Слышишь? Я здесь. Я с т о б о й д о к о н ц а .

У него под ребрами все еще ноет, но Баки шепчет и шепчет. Баки прижимает ладони к лопаткам, ведет по спине, приподнимая край трикотажной футболки.

Сердце сбоит, как давно-давно, еще до войны после обычной пробежки по парку. Сердце сбоит, как каждый раз, когда Баки случайно или нарочно касался, прижимая пальцы к щеке. Сердце сбоит… оно сейчас просто к черту взорвется гранатой и закончит его мучения уже навсегда. Потому что Стив никогда не сможет, не скажет. Потому что он никогда не рискнет этой дружбой, что для него дороже целого мира и чести.

— Хватит бегать уже от меня. Семьдесят лет — это все-таки долго.

Баки пахнет мускусом и какой-то травой. Его сердце колотится очень громко, попадая Стиву прямо по ребрам.

Что́, если он неправильно понял? Что́, если Баки имел ввиду вовсе не?..

— А ты все тот же мелкий трусишка, даром, что шире в плечах стал и выше.

Его пальцы скользнут под резинку штанов — ледяные. Выдохнет шумно, опуская ресницы. Кажется, и его руки трясутся. Кажется, и он до безумия боится. Ведь здесь у двоих все это впервые.

— Стив? Ты все это время не… Что ж, я просто не понял…

И даже отступит назад и прикусит до крови губу. Стив поймает, и ближе, и дальше — ни шагу. Невозможно, слышишь? Уже никак от тебя.

Поцелуй со вкусом металла и каких-то диковинных ягод. Ловить губами выдохи, шепот. Тянуть на себя, потому что так далеко и до нелепого мало. Обещать, что уже никогда, что вместе до смерти. Обещать, обещать, обещать, чтобы никогда уже не отпустить, не нарушить.

*

— Что же, братец, а я тебе говорила. Готовь вторые покои. Думаю, Капитан не поспешит покинуть Ваканду.

Король хмыкнет, склоняясь над мудреным прибором, приподнимет очки-микроскопы, чтоб подмигнуть.

— Уверена, что нужда в этом будет? Кажется, тот домик, что понравился Барнсу, вполне их устроит.

— Хорошо, что он далеко от дворца. Ну, ты меня понимаешь…

— Кажется, надо набрать Тони Старка. В ближайшие месяца Америка не увидит своего Капитана.

========== 3. Тони/Пеппер, Тони/Питер ==========

Он открывает глаза в своем дохуя-умном-доме, где завтрак будет готов до того, как ты выйдешь из душа, в котором, на минуточку, температура воды регулируется тоже сама, исходя из твоих предпочтений, где тосты всегда прожарены точно так, как он любит, и яйца непременно в мешочек, и кофе по-венгерски с горчинкой. Его на столе непременно ждет утренний Times на уже, наверняка, внушительной пачке.

Потому что Тони Старк теперь не читает газет и забросил все свои разработки. Тони Старк каждое утро отправляет завтрак в корзину, и Тор, который зачем-то каждый день приходит сразу после полудня, смотрит внимательно на запавшие, как у полу-трупа, глаза и круги вокруг, как у крошки-енота. Тор причмокивает языком и кивает: ну, что же, дружище, понятно. Наверное, будь он не так оглушен гибелью Локи-пройдохи, орал бы и крушил своим молотом направо-налево, а так лишь сидит — громила на самом краешке стула, и просит то пиво, то чашку кофе совсем без всего. Тот самый Тор, что от сладкого млел и лупил кружки об пол почти что в экстазе.

Сегодня в нем будто меняется что-то. Сегодня он отпивает лишь глоток едко-горькой бурды, отставляет подальше и выдает, расправляя свои монументальные плечи:

— Нам нужен план.

— Плана нет, здоровяк. И не будет. Тони Старк выходит на пенсию, баста. Слышишь, я больше ничего не хочу.

— Танос и у меня забрал все, что мог. Брата и остатки асгардцев. Почему же я не сдаюсь?

— Да хрен вас, бессмертных, разберешь, что там у вас в головах. Сколько раз ты оплакивал Локи? И гляди, каждый раз, как феникс из пепла. С людьми это не работает, знаешь ли. Умер — значит все, насовсем.