Storona

Взгляд на тысячу
ярдов прозрачный
Рубцевал
штурмом
тину сетчатки.
Август – десять.
Бомбежек звук
злачный.
У Ивана дрожали
перчатки.
Села к югу
и к юго-востоку
Под контролем
бойцов украинских —
Путь на город их цель,
бьются током
Патриоты
в сражениях близких.
Что-то раньше,
а что-то попозже.
«Мирняки»
в грузах
эвакуаций.
Вот «Братишка»
общается гоже
С населеньем.
Решил, кто остаться,
Тот еду
приготовит иль словом
Помогает,
но видят эпохи
Приклоняются
разные челом,
Объедая
последние вздохи
Артиллерией город
в зачистке.
Ветер северный
снайперский рано
Смерть супругу
несет журналистки,
Зализавшей
побои с майдана.
«Дворянин»
горд
кремлевским посылом —
Точных выстрелов
будет не мало.
Сил вкраинских
побольше,
и с тыла
Ополченье гурьбой
фехтовало.
Здесь «Восток»
и «Оплот» батальоны
С подкрепленьем —
Ухтинским морпехом.
На участках
ставали в заслоны
И тушили
пожары со смехом.
Правнук Грузии,
бывший водитель
На погрузчиках
дизельных, в шлепках
С автоматом
в бранящий обитель
Окунулся.
Края
держит в топках.
Пусть легенды
из гранул паленых
Защитятся
молвою незнавших.
Как Ивана
от царствий же оных
Защищал
«Дворянин»,
среди павших.
Кто в пехоте герой —
значит мертвый
Или лжец,
это страшно и ясно
Стало сразу с потерями…
Спертый
Воздух летний
горел безучастно.
Восемнадцатый август
с улыбкой
Кривозубой,
нахальной немного
От «Братишки»
пришел
с новой вскидкой
Украинского штурма
порогов.
От ЖД,
там на западной части,
В город втиснулась
вкраины гуща.
Газ, вода, электричество —
счастье
Недоступное
боле живущим.
Сине-желтые
крымские дети
Будут ранены здесь
и в Фейсбуке.
Обе стороны
выпали в сети
Тупика —
нужно больше,
для муки.
Больше пуль
сквозь экраны смартфонов
Больше криков
и больше забвений
Больше танковых
скрежетов, стонов
От асфальта
просевшего с прений.
Все забылось
в тумане волненья,
Лишь охлопок рефлексов
условных
Остается
с Иваном в мгновенья
Взрывов,
грохотов,
чаяний томных.
Расчлененка
и крики увечий
Огороды
прорыты снарядом.
Пыльный взор из очей,
человечий
Не согреет
немую эстраду.
Ваня больше не профи,
уж точно.
Надоело,
да всё, надоело.
В каждой гибели
чуждой, заочно
Он прикидывал
личное тело.
Убивал или нет —
непонятно,
Но стрелял же
по желтым повязкам?
Дуло дышит
как будто развратно
Человек и АК(а)
слились с лязгом.
Натуральность войны —
жажда, голод,
Смерть в обстрелах,
мозоли, немытость.
Криволицый Слободин
измолот,
Но в строю.
Месть и бездна
как сытость.
А «Братишка»
скребет под огнями,
Только деток
тоскливо жалеет:
«Окуклился
и вечно с соплями
Всё боюсь
за своих,
сердце млеет.
Вон укропы же
в прошлую среду
По Зугресу,
по детям, влупили!
Малышня
там погибла.
Ух, въеду
Хохло-тварям,
сотру их до пыли
То, за что
был судим
на гражданке
Стало нужным
в баталиях суши
Для войны» —
вот с такою изнанкой
Он Слободину
падал на уши,
Отставая
от воинской стаи.
Ваня в помощь
тейпировал ногу,
Что была у «Братишки»
хромая,
Да и ношу
брал,
если не в пору.
«Дворянин» заведен
до предела.
В тонкогубой
от кайфа гримасе,
Все движения
малого тела
Мчались к большей
военности-массе.
Шея режет,
он плюнул на каску —
Бич мигрени
несет раздраженье.
Он сторонним уж
строг на указку,
Только бой
для него упоенье.
Все участники,
разные группы
Были вьюгой
на карте движений,
Обозначенной стрелками —
трупы
Все ж не стрелки,
а люди течений.
Где солдаты,
а где капелланы,
Журналисты,
медсестры и девы
Под ружьем,
забывая про раны,
Наполняли
Эриды посевы.
Город гибнет,
закрыта больница —
Нет поставок
из медикаментов.
Дом Культуры
иль Церковь – укрыться
Алчет люд
от войны элементов.
Август мчится
к решающей метке
К тем двадцатым
итоговым датам.
Беспилотные дроны
в разведке
Ополченья,
жужжат над солдатом.
Тыл практически пуст
и ослаблен
Украинских бойцов.
Ринуть с флангов,
Окружить
и противник раздавлен —
Пророссийские планы
всех рангов.
Первых пленных допросы —
ответы
Говорят
о прорехах прикрытья.
Немость взглядов
для споров сонеты
Где с побоем,
где видом забытья.
Бил и спрашивал
долго «Братишка»
Этих пленных,
снимал с телефона.
Что ответить
под гнетом отдышки,
Ожидая
предсмертного стона?
«Дворянин»
к ним
отнесся брезгливо —
Важных дел
есть побольше,
а оных
Допросить.
Обменять иль учтиво
На отстройки отправить
в загоны.
А Иван наблюдал,
весь иссякший —
Расстрелять бы их сразу
без следствий,
Но патронов-то жалко,
а также
Тошнота
как из мартовских
бедствий.
Он не спал
уж так долго, аль надо?
Сон лишь муки
приносит, упавши.
Пленным тропы
в Донецк, на парады
Параллельные
с Киевом марши.
Сам Иван
как в бреду,
ближний только
Помогает проснуться,
собраться.
Замыкаем
кольцо быстро,
бойко
Шансы есть,
подгоняют всё братцы.
Где-то в прошлом
покой позабытый —
Отборолся —
дом – отдых,
без прений
Ну а здесь
бесконечно разрытый
Страх в среде
карбонарских видений.
Концентрация
в каждую мелочь
Помогает
задвинуть «айсмена»
Лишь в бою,
страх
стирается
в мел, точь
Не имелось
и этого плена.
Только память
о книгах прочтенных
Грела разум,
разившая током.
И союзом
из непревзойдённых
Павка с Мартином
были под боком.
Ну а в СМИ,
как всегда,
суматоха —
Кто кого окружил
непонятно.
Всё по плану —
отлично иль плохо
Всё по плану
идет безвозвратно.
Всё по плану
Хабаровской травки —
«Дворянинского» прошлого
в смогах,
Дым арты
не похож на затравки,
Но напомнит
о бывших пороках.
И напомнит
о бывших надеждах
Добровольцу
российскому в томник.
Суррогаты
в сыновьих одеждах
На волне,
им Хабаров полковник.
Ультиматум,
постам сине-желтым
На тылах,
новороссы послали —
Пять часов,
чтоб остаться нестертым
И уйти.
Ибо вывернет дали
Бог войны —
Артиллерия вздрогом
Убирает
огромную массу.
Кто бомбит
редко
ведом с итогом
Всей работы —
раздора без спасу.
Перекрыты дороги
снабженья,
Только тропы
остались вкраинцам.
Запаялся котел
окруженья
А технические
единицы
Из железных машин
нерабочих
И рабочих,
с трезубами, мрачно
В одиночестве
брошены в ночи
Ополченской
победы удачной.
Украинские сводки
в изжоге.
Две повестки
на главных началах —
На границе
Россия ожоги
Из Ростова
обстрелом поддала
И допросы
десантников Псковских
К ВСУ
в плен попавших,
засняты.
Заблудились
от смыслов отцовских?
Не по воле
явились солдаты?
Всё расскажут,
но в эти же миги
Украинские силы
в попытке
Деблокировать
братьев – интриги
Развернулись
в печальной открытке.
Есть колонна
немаленькой меры,
Связь и топливо
в жутком упадке,
Да и карты
должны офицеры
Покупать в магазинах,
до схватки.
Сотня тысячи метров
в пять суток.
И обстрелы
из дружеских пушек
Точный град
из повстанческих трубок
По наводке
от дронов-игрушек.
Убивать,
убивать
в гиперлинках
Убивать —
но под спешкой
колонна
Без разведки, охраны,
в починках
Вся разбита
врагом из заслона.
Абрикосы и кровь.
Двадцать девять
Дней у августа
вышло паленых.
Царь РФ
барской милостью сеять
Стал для мятых
вкраинцев стесненных.
Коридор
для ухода побитых —
Без знамен,
без оружий в дым арса
Пусть бегут,
выдав пленных
закрытых,
Но условий
гарь
в разности фарса?
Украинцы
решились в прорывы,
В суматохе
приказы не ясны.
Все попали
под резкие взрывы
Из котла,
кто к уходу причастны.
Кто-то смог
все же выбраться первым,
Много пало
навечно, и много
В плен ушло,
а при этом всем нервы
У Ивана
разъелись с продрога.
Жгли колону
без капли разбора
И он видел
солдатское тело,
Что на провод
электроопоры
От разрыва повстанцев
взлетело.
Это сон или явь —
вот вопросы?
«Дворянин»
с головою в повязках
У «Братишки»
стрельнул папиросу,
Сник Иван
в никотиновых масках.