Стороны света (СИ)

– Тут такая проблема – в таком виде вам лучше не разгуливать, за километр видно, что вы из Целлы.

Мадог удивленно посмотрел на него, Формоз извиняюще развел руками.

– И что ты предлагаешь?

Формоз подошел к двери, открыл ее и закричал:

– Жанна!

– Че тебе? – через некоторое время раздалось снизу.

– Не «че», а «что», не позорь меня перед гостем!

– Что тебе?

– Принеси мои старые мантии!

– Какие старые мантии?

– Те, что в подвале!

– Ага…

– И еще сандалии!

– Сандалии? – удивленно переспросил Мадог. – На улице холод собачий.

– Мы их носим поверх сапог, – успокоил его Формоз. – Просто жрецам полагается носить сандалии круглый год. Считается, что пламя Багала нас согревает, хотя я бы не сказал, что это так.

– Какого размера?! – раздалось снизу.

– Что «какого размера»?! – ответил Формоз.

– Какого размера сандалии?! У тебя там их на весь Горд хватит!

– Откуда я знаю, какого размера?! Это для нашего гостя!

– Ну и спроси у него, какой у него размер ноги, вместо того, чтобы на меня орать!

Формоз покосился на Мадога, того этот разговор начинал откровенно веселить.

– Все неси! – рявкнул Формоз и с громким стуком захлопнул дверь. – Тупая девка! – прошипел он.

– Ну так ты не за ум ее держишь, – заметил Мадог.

– Ваша правда, милорд, – вздохнул Формоз.

Через час лорд Мадог превратился в жреца бога Огня. Старая мантия Формоза была ему сильно коротка, но в целом сидела достаточно сносно. Из огромного количества сандалий удалось подобрать подходящие, и теперь Мадог с задумчивым видом разглядывал странную конструкцию на своих ногах. Его сомнения разрешились, когда он увидел, что Формоз одет почти так же. Формоз послал Жанну найти экипаж, дорога до склепа занимала с полчаса, но Формоз заставил кучера кружить, а потом остановил его у какого-то трактира.

– Пойдем по улице, – сказал он Мадогу и уверенно вылез навстречу пронизывающему дождю.

– Не понимаю, как вы здесь выживаете, – Мадог закутался в плащ.

– Мы много пьем, – ответил Формоз и пошел в темноту.

Мадог последовал за ним. Сначала они шли по освещенной улице, потом свернули в переулки, и через некоторое время оказались у высокой черной стены, вдоль которой шла узкая тропинка.

– Стена склепа, – тихо сказал Формоз.

Из-за дождя тропинка превратилась в сплошное грязевое месиво, которое хлюпало под ногами. Несколько раз Формоз поскальзывался, и Мадогу с трудом удавалось его подхватить. Наконец, они уперлись в широкую каменную дорогу. Формоз осторожно выглянул из кустов, а потом махнул Мадогу рукой. Они подошли к высоким воротам, которые не были заперты, Формоз приоткрыл створку и протиснулся внутрь. Мадог оглянулся и пошел за жрецом. Внутрь не проникал свет огней Горда, и они оказались почти в полной темноте.

– Здесь должны жечь ритуальные костры, но кто будет этим занимать в такую погоду, – проворчал Формоз.

Несмотря на почти полное отсутствие видимости, жрец ухитрялся каким-то образом ориентироваться, и через некоторое время они нашли дверь в склеп. Уже внутри Формоз снял со стены факел, достал огниво, и темноту разрезал неровный свет, терявшийся под исполинскими сводами склепа.

– В какой могиле вы его похоронили? – спросил Мадог.

– Набонид, – ответил Формоз, – сын Валтасара VII.

Мадог махнул рукой – показывай. Формоз молча прошел вдоль стен, с которых взирали темные лица печальных статуй и мифических чудовищ.

– Странно, – вдруг сказал Мадог, – я представлял себе по-другому склеп Императоров – золото, драгоценные камни, плакальщицы, рвущие на себе волосы, а здесь только камень и темнота.

– Это самое скромное место в Горде, милорд, – тихо ответил Формоз.

– Ну надо же, – Мадог усмехнулся.

Они остановились у ниши, в которой хоронили потомков Валтасара VII, в полумраке была различима огромная статуя женщины с завязанными глазами. Формоз вспомнил, что Валтасара VII еще называли Валтасаром Справедливым, женщина символизировала правосудие. Формоз указал на одну из могил, и они с Мадогом молча подняли плиту, а потом осторожно опустили ее на каменный пол. Только после этого Формоз, чувствуя, что руки вот-вот перестанут его слушаться, поднес факел к гробу.

Лазарь лежал в гробу, его грудь чуть заметно поднималась и опускалась. Но Формоз готов был поклясться, что узнать в этом человеке Императора не смог бы никто: тело было высохшим и костлявым, костюм, который когда-то обтягивал могучие мышцы, теперь казался мешком или свободным саваном, лицо вытянулось и стало лицом старика. Только волосы сохранили свой огненный оттенок, и теперь казались париком по сравнению с мертвенно-бледным лицом. Мадог, похоже, не настолько пораженный видом Императора как Формоз, достал из кармана медальон и осторожно положил его на грудь Лазаря. Несколько мгновений ничего не происходило, и Формоз с горечью подумал, что их затея не удалась. Теперь Императора ждет медленная и без сомнения мучительная смерть, Мадог сгинет где-нибудь на Севере или на Юге, а самого Формоза ждет все та же неизменная плаха, которой он и так ухитрялся избегать слишком много лет.

И тут Лазарус III открыл глаза. В свете пламени на полотняном лице вспыхнули два ярких изумруда.