Сторож брату своему

Где-то в каком-то доме они: земляной пол, циновка под боком, из широкой двери на террасу льются потоком солнечные лучи. И яркий срез неба над плоской крышей соседнего домика за глинобитным забором.

Ашшаритское бурчание удалялось вместе со здоровенной тенью и скрипом сапог:

– Да я че, я спросил, сколько подорожных выписывать, я че…

Точнее, человек сказал – аман, охранная грамота. Кому охранная грамота нужна, интересно… Очень медленно Тарег сообразил: ах да, конечно. Лаонцам.

– Уезжаете?

Амаргин резко повернулся к нему и наклонился, болтая заплетенными рыжими косичками.

– Ну ты здоров дрыхнуть, Стрелок. Четыре дня – это у вас все так спят в Ауранне, или ты особо выдающаяся личность по части сопения в две дырки?

– Я-аэо… – зевота неприлично раздирала рот, – …я – выдающаяся-аааа… да. Личность.

Все болело, как будто его плашмя, как тунца, колотили о камень. Но сесть получилось. Глинобитная стена за спиной оказалась приятно теплой.

– Я думаю, нам пора. Пора уходить – пока айсены не передумали одарить нас помилованием и подорожными до самой границы с Лаоном, – тонко усмехнулся Амаргин.

И протянул влажное полотенце:

– Оботрись. А то ты как дэв, к тому же разрисованный.

Пока Тарег превращал чистое полотенце в грязную тряпку, возя мокрой тканью по морде, лаонец говорил:

– Нас – вместе с тобой – тринадцать. Число как число.

– А Дейрдре ты за кого считаешь?

Выглянув из складок ткани, Тарег узрел очень худую Финну с пухлым свертком на руках.

– Ага. Мои поздравления.

– Дейрдре я считаю за третью даму в нашем отряде, – невозмутимо отозвался Амаргин. – Я говорил о способных держать оружие. По дороге в Хань, пока мы будем ехать через Лаон, оно нам понадобится. И не раз.

– В Хань? – мечтательно улыбнулся Тарег.

– В Хань, – твердо кивнул Амаргин, закачав косичками. – Там у меня дядя.

– Дядя в Хань – это здорово, – щурясь на солнце, блаженно протянул нерегиль. – А кстати, чем все…

– …закончилось? – фыркнул лаонец. – Победой, Стрелок. Все закончилось победой. Карматы, кстати, не сумели прорваться во второй альхиб.

Тарег облегченно вздохнул.

– А на следующий день в Медину вошел приличный, сотни в три, вооруженный отряд.

– Подкрепление? – изумился нерегиль.

– Охрана сиятельной особы принца Ибрахима аль-Махди, – показал в улыбке белые-белые зубы Амаргин. – Один знаменитый столичный астролог посоветовал дядюшке халифа не дожидаться месяца паломников, чтобы поклониться святым местам. И нагадал, что попытка совершить малое паломничество, умра, этой осенью будет исключительно удачной. И к тому же станет венцом его славы. Говорят, въехав в Медину, сиятельный принц орал как резаный, обещая астрологу много радостей в ближайшем будущем. Драться с карматами ему, похоже, не очень понравилось. Он-то думал, что напишет очередную мувашшаху, и потомки склонятся перед его талантом поэта. А пришлось браться не за калам, а за меч, экая незадача…

Хихикнув, Тарег заметил:

– Ну а чего он хотел? Разве не удачная вышла попытка? Для всех без исключения?

– Вот и я говорю, – щурясь, как сытая лиса, заулыбался лаонец. – Так что карматов отогнали. Надолго ли – не знаю, и потому думаю, что нам пора делать ноги. Собирайся, Стрелок.

– Насчет того, что отогнали, я не уверен, – задумчиво пробормотал Тарег, продолжая медленно тереть щеку. – Я думаю, они отошли. Не получилось взять пленных – откатились.

– Вот именно. Но ждать их тут смысла не имеет, согласен? Собирайся, пора.

Тарег отнял от лица полотенце и посмотрел на залитый солнцем двор.

– Стрелок?.. Собирайся, говорю, не рассиживайся. Впрочем, что тебе собирать, у тебя нет ничего, мы тебе сами все соберем. Айсены дают нам лошадей, ишь ты, расщедрились на радостях.

– А где аз-Захири? – вдруг спросил Тарег. – Вот уж кого должны были наградить… И муллу тоже…

По двору бродили курицы, безмятежно поклевывая что-то в разбросанной соломе.

– Зачем тебе аз-Захири?

– Я его донимал всю ночь. Дурацкими вопросами. И его, и ибн Салаха. Извиниться хочу.

Амаргин молчал.

Тарег заглянул ему в лицо. Лаонец отвел глаза.

Глупо покомкав полотенце, Тарег спросил:

– Как это случилось?..

– Он… умер. Просто… умер.

– Что значит «просто умер»? – ровным голосом проговорил нерегиль.

Амаргин зябко повел плечами:

– У него, похоже, не выдержало сердце, Стрелок. Ну и… горе его доконало.

– Горе?..

– Да вроде как эти дурни не уследили. Когда из альхиба все выходили, Юсуф пошел сам по себе. Ну а куда он мог пойти, как ты думаешь, Стрелок…

– В масджид, – бесцветно отозвался Тарег.

– Да, в масджид. А… там… ну, словом, ты ночью слышал, что – там.

– Да, слышал…

– Ну вот он туда и вошел. Потом вышел. Сначала молчал. Потом долго плакал. А потом умер.

– Да. Умер.

Курица кудахтала и дрожала красной-красной бородкой. Высоконогая, голенастая, тощая пеструшка. Ко-ко-ко, мои цыплятки. Где ж ты был, Всевышний? Старик закрыл дорогу тварям. А Ты ему открыл дорогу прямо в ад. Милостивый, прощающий. Добрый Бог.

– Стрелок?..

– Прости, Амаргин. Но я не могу.

Лаонец наклонил голову и прищурился, чтобы посмотреть ему прямо в глаза:

– Что с тобой, Стрелок? Если ты останешься, он не воскреснет.