Сторожение

Что там горбатого исправит?
Мой друг, товарищ мой картавит,
а я умею так рычать!
Но шепелявлю. Вот стыдоба!
Закомплексованы мы оба.
Артикулировать особо
нам подобает нашу речь.

Как бы сказать чтобы попроще?
Как искривленный позвоночник —
неповоротливый язык.
И после школы и обеда
мы посещаем логопеда
и называем «глаголпедом»,
а «логопед» нам не понять.

Послушать наших тараторок
из класса — всех скороговорок
не перескороговоришь.
Им хорошо. А я про Машу,
про ту, что любит кушать кашу...
Совсем просты уроки наши.
(Мой друг на «эр», а я — на «ша»),

«Рюкзак, ремень...» — «Кормушка, сушка...»
Вот логопед — сидит старушка,
произносящая слова
с таким достоинством, так внятно!
Ей говорить многоприятно.
А мы не так. Я вижу, пятна
на шее друга. Он смущен.

На подоконнике растенья
растут в горшках. Членораздельно
собака лает во дворе.
Шуршит трава. Я к ней вполуха
прислушался. Летает муха.
Ах, память, глупости шептуха,
язык ты мой, все хорошо!

«Они выясняют опять отношения...»

* * *

Они выясняют опять отношения.
А меня — дома нет.
Отрабатывая произношение
он говорит всё, что думает.
Каждому предмету даровано имя —
вещи называет своими именами
громко и с чувством. Она лишь одними
всхлипами отвечает. Он стучит ногами.

А я, ценитель житейской прозы,
выхожу на кухню, где слышно хуже
и задаю себе разного рода вопросы,
но больше стараюсь про грядущий ужин.
Достаю кефир и лью из пакетика,
чтобы полный стакан (беде не поможешь криком),
и, оставаясь верным своей поэтики,
действительность эстетизирую с помощью бедной рифмы.
И на стуле качаюсь. И как там писано
эпилептиком было? (Они двигают мебель.)
И гляжу в окно пристально,
будто что-то есть там, на этом небе.

Зимняя сказка

Каждый думал о чем-то, но кто о чем.
Были трезвые, другие — под мухой.
Не пустили пришельца с мешком за плечом,
посчитав бомжом-побирухой.

И тогда Дед Мороз, в образ вжившись,
пошел в бывший заклепочный цех и в этом паласе
пил с бомжами спиртосодержащую жидкость,
а потом уснул на матрасе.

«Ненавидя мир в душе...»

* * *

Ненавидя мир в душе,
ел пирожное «Буше».
Как всё скучно, гнусно, гадко,
мерзко, подло, вредно, сладко!

«Небо — высота — крылья...»

* * *

«Небо — высота — крылья», —
встрепенулась птица
и полетела.

«Небо — звездопад — скука», —
произнес волк
и завыл на луну.

«Небо — потолок — крышка», —
подумал крот
и помер.

«Без пяти секунд покойник...»

* * *