Стоунхендж

Он привёл Килду и Ханну в свою хижину, и этой ночью слушал, как Килда молится Лаханне. Она молилась так, как привыкла делать это в Каталло: чтобы Лаханны защитила своих почитателей от злобы Слаола и от бедствий со стороны Рэтэррина. Если бы Камабан услышал эти молитвы, Килду и Ханну сразу убили бы. Он хотел сказать Килде, чтобы она изменила свои молитвы, но он подумал, что боги достаточно могущественны, чтобы различать молитвы и без его помощи.

На следующий день Камабан пришёл в храм узнать, когда Сабан будет доставлять самые длинные камни из Каталло.

— Скоро, — сказал Сабан.

— Кто это? — Камабан увидел Килду у входа в хижину Сабана.

— Моя рабыня, — кратко сказал Сабан.

— У неё такой вид, словно ты нашёл её в лесу, — ехидно сказал Камабан, потому что Килда всё ещё была грязной, а её волосы растрёпаны. — Но где бы ты ни нашёл её, брат, бери её с собой в Каталло и привези мне большие камни.

Сабан не хотел брать Килду в Каталло. Её там обязательно узнают, и жизнь Ханны будет в опасности, но Килда не осталась без него. Она опасалась Рэтэррина и доверяла только Сабану.

— Дирэввин сказала, что для меня безопасное место — быть рядом с тобой, — настаивала она.

— А безопасное место для Ханны?

— В руках Лаханны, — заявила Килда.

И все трое отправились в Каталло.

— Вам не надо было идти в Каталло, — ворчал Сабан на Килду. Он нёс на руках Ханну, которая вцепилась ему в шею и смотрела на всё широко раскрытыми глазами. — Вас узнают, и эта девочка погибнет.

Килда сплюнула на землю. Она остановилась у ручья, умыла лицо и прополоскала в воде волосы, которые потом стянула на затылке. У неё было строгое, скуластое лицо с большими голубыми глазами и тонким носом. Она была, виновато подумал Сабан, приятной женщиной.

— Ты думаешь, меня узнают в Каталло? — с вызовом спросила Килда. — Ты прав, узнают. Но какое это имеет значение? Ты думаешь, люди Каталло предадут нас? Что ты знаешь о Каталло, Сабан? Ты можешь читать в их сердцах? Люди Каталло вспоминают былые дни, Дирэввин, то время, когда Лаханне поклонялись так, как следует. Они будут рады нам, ни они будут молчать об этом. Девочке так же безопасно в Каталло, как в собственных руках Лаханны.

— Я надеюсь на это, — кисло сказал Сабан, — но ты не можешь этого точно знать.

— Мы бывали в Каталло очень часто, — огрызнулась Килда. — Твой брат искал нас в лесах, но иногда мы даже ночевали в Каталло, и никто не предал нас. Мы знаем, что происходит в Каталло. Однажды ночью я покажу тебе.

— Что покажешь?

— Подожди, — кратко сказала она.

Орэнна встретила их очень тепло. Она мельком оглядела Килду, приласкала Ханну и распорядилась приготовить хижину для Сабана.

— Твоя женщина будет с тобой? — спросила она.

— Она моя рабыня, а не моя женщина.

— А ребёнок?

— Её, — кратко сказал Сабан. — Женщина будет готовить еду для меня, пока я буду работать здесь. Мне понадобится двадцать мужчин через несколько дней, и ещё больше позже.

— После сбора урожая все будут в твоём распоряжении, — сказала Орэнна.

— Двадцати пока достаточно, — сказал Сабан.

Сабан решил, что сначала он будет передвигать самый большой камень. Если этот огромный спрятанный в земле кусок скалы удастся поднять, то другие должны поддаться ещё легче, и он собрал двадцать человек и приказал им обкопать землю вокруг всего валуна. Мужчины работали охотно, однако отказывались верить, что такой камень можно будет поднять. Галет, тем не менее, сказал Сабану, как это сделать. Вдобавок Сабан облегчал задачу отбивая, откалывая и обжигая огромный валун, чтобы уменьшить его ширину и соответственно уменьшить вес. На это ушёл целый месяц, и когда работа была сделана, крупный камень стал походить на высокую колонну, которой и должен был стать.

Леиру нравилось приходить и смотреть, как молотками отбивают камень, а Сабан рад был видеть своего сына, потому что очень редко видел мальчика за последние годы. Пока мужчины начерно придавали камню форму, дети Каталло вскарабкивались на его поверхность, устраивая борьбу за право занять место на его длинной плоской поверхности. Они использовали стрекала в качестве копий, и иногда их шутливые баталии становились очень жаркими, и Сабан с одобрением заметил, что Леир не пожаловался, когда его глубоко ранили в руку, и кровь начала капать с пальцев. Леир только посмеялся над раной, крепче сжал своё копьё и погнался за мальчиком, ранившим его.

Как только вес камня был уменьшен, вдоль его длинных боков выкопали две канавы. На это ушло шесть дней, и ещё два дня ушли на то, чтобы доставить из селения просохшие полозья для салазок. Огромные полозья были уложены в канавы, а потом, используя две дюжины человек и очень длинные рычаги, Сабан поднял один край огромного камня так, что под него стало возможным просунуть балку. На поднятие одного конца ушёл целый день, и ещё один был потрачен на поднятие заднего края камня и подкладывание ещё трёх балок под камень. Сабан привязал балки к полозьям, а затем выкопал в подлегающей меловой породе длинный гладкий уклон.