Стоунхендж

Сын Хэрэгга, глухонемой, который был даже крупнее, чем его огромный отец, ожидал снаружи. Он схватил Сабана и швырнул на землю, а его отец вернулся обратно в хижину Ленгара, и Сабан слышал, как Ленгар добивался заверений от огромного торговца, что новому рабу не удастся сбежать. Сабан подумал о попытке сбежать сейчас, но глухонемой возвышался над ним, а затем он услышал рыдания и повернувшись, увидел жену Мортора, выводящую своего мужа из старой хижины Гилана. Вооружённые Чужаки подталкивали пару по направлению к северному входу в Рэтэррин.

— Мортор! — закричал Сабан, и едва не задохнулся, потому что когда главный жрец Каталло обернулся, Сабан увидел, что у него выдавлены глаза. — Ленгар сделал это?

— Ленгар, — горько сказал Мортор. Его рука безвольно висела, а кровь густо запеклась на раненном плече, из которого было вытянуто древко стрелы. Но лицо его было ужасающей маской. Он указал на свои уничтоженные глаза.

— Это послание Ленгара для Каталло, — сказал он, и копьеносец подтолкнул его дальше.

Сабан закрыл глаза, как будто он мог этим стереть ужас лица Мортора, а он вспомнил о том, что случилось ночью с Дирэввин, и его плечи затряслись от подавляемых рыданий.

— Плачь, малыш.

Прозвучал насмешливый голос, и Сабан, открыв глаза, увидел Джегара, стоящего над ним. С ним были двое друзей Ленгара, и их копья были направлены на Сабана. Ему показалось, что они собираются убить его, но копья были нужны только для того, чтобы он не двигался.

— Плачь, — снова сказал Джегар.

Сабан смотрел на землю, и внезапно вздрогнул, потому что Джегар стал мочиться на него. Двое хохотали, а когда Сабан пытался увернуться в сторону, они использовали острия копий, чтобы он оставался на месте, и моча лилась ему на волосы.

— Ленгар женится на Дирэввин, — закончив мочиться, сказал Джегар, — но когда она надоест ему, а она точно ему надоест, он пообещал её мне. Ты знаешь почему, Сабан?

Сабан не ответил. Жидкость капала с его волос, стекала по лицу и собиралась лужицей между его коленей. Глухонемой наблюдал с лёгким замешательством на своём широком лице.

— Потому что, — продолжал Джегар, — с тех самых пор, как Ленгар ушёл в Сэрмэннин, я был его глазами и его ушами в Рэтэррине. Откуда Ленгар узнал, что надо прийти прошлой ночью? Потому что, это я сказал ему. Это же я сказал тебе? — он задал этот последний вопрос Ленгару, вышедшему из хижины, чтобы посмотреть на унижение своего брата.

— Ты мой самый верный друг, Джегар.

— А у друга искалечена рука, — Джегар резко наклонился вперёд и схватил руку Сабана. — Дай мне нож, — потребовал он у Ленгара.

— Оставь его, — сказал Хэрэгг.

— У меня к нему дело, — огрызнулся Джегар.

— Он мой раб, — сказал Хэрэгг, — а ты отстань от него.

Большой человек говорил негромко, но в его грубом голосе была такая сила, что Джегар подчинился. Хэрэгг наклонился к Сабану, держа его собственный бронзовый нож в правой руке, и Сабан подумал, что огромный Чужак планирует сделать то, что собирался Джегар. Но вместо этого Хэрэгг ухватил прядь волос Сабана. Он полоснул по ней ножом, отрезал и отбросил в сторону. Он действовал грубо, срезая крупные пряди волос и царапая кожу на голове Сабана, от чего она начала кровоточить. Так брили всех рабов, и хотя волосы отросли бы снова, это делалось, чтобы показать, что остриженные пленники теперь абсолютно ничто. Сабан был теперь ничем, и он вздрагивал, когда безжалостное лезвие сдирало ему кожу на голове, и кровь тонкими струйками лилась по его щекам, смешиваясь с мочой Джегара. Мать Сабана выбежала из своей хижины, когда Хэрэгг обрезал ему волосы, и она закричала на великана, чтобы он остановился, затем начала бросать в него комья земли, пока двое друзей Ленгара, смеявшиеся над её возмущением, не оттащили её прочь.

Закончив обрезать волосы, Хэрэгг взял Сабана за левую руку и положил её плашмя на землю.

— Я сделаю это, — жадно предложил Джегар.

— Это мой раб, — ответил Хэрэгг, и вновь сила его голоса заставила Джегара отступить. — Посмотри на меня, — приказал Хэрэгг Сабану, затем он кивнул своему сыну, который крепко сжал своей огромной рукой запястье Сабана.

Сабан, его глаза застилали слёзы, посмотрел в жесткое лицо Хэрэгга. Его левая рука была крепко прижата к земле, и он не мог видеть нож. Но затем невыносимая боль пронзила ему руку, боль, поднявшаяся до плеча и заставившая его громко закричать. А Хэрэгг потянул вверх кровоточащую руку и приложил комок овечьей шерсти к остатку мизинца Сабана.

— Удерживай шерсть, — приказал ему Хэрэгг.

Сабан прижал правой рукой шерсть. Боль была пульсирующей, доводящей его почти до обморока, но он сжал зубы и раскачивался взад вперёд, а Хэрэгг подобрал обрезанные волосы и отрубленный палец и отнёс их к костру. Джегар снова вмешался, требуя, чтобы торговец отдал ему волосы, чтобы он мог использовать их для наведения на Сабана злых чар. Но мрачный Хэрэгг упорно игнорировал требование, а вместо этого бросил и волосы и палец в огонь, и проследил, как они сгорели.