Стоунхендж

Так думал не Сабан, а Хэрэгг, потому что Керевал возложил на него ответственность за перемещение камней храма, и гигант, казалось, был поставлен в тупик. Всё предыдущие лето и осень он провёл путешествуя между храмом Скатэла и селением Керевала, и до сих пор не решил как можно переместить камни, или, вообще, можно ли их двинуть с места. Он был обеспокоен этой задачей, выслушивал советы, и не мог ни на что решиться. Льюэдд и Сабан были уверены, что они знают, как это можно сделать, но Хэрэгг слишком боялся принять их совет.

— Это можно сделать, — сказал Сабан Орэнне, — но только если Хэрэгг доверит это Льюэдду и мне.

— Я постараюсь убедить его поверить вам, — сказала Орэнна. — Я расскажу ему о своём видении, и он подчинится воле бога.

Возвращение Орэнны расстроило жрецов, так как они опасались, что её влияние будет соперничать с их властью, поэтому Сабан построил для неё хижину на другом берегу реки ближе к морю. Они с Орэнной поселились там, и люди приходили со всего Сэрмэннина, и даже с мест, расположенных у его границ, для общения с ней. Рыбаки приводили свои лодки для её благословения, а бесплодные женщины просили, чтобы им даровали детей. Орэнна отрицала своё могущество, но они всё равно приходили, а некоторые даже построили свои собственные хижины неподалёку от её хижины, пока это место не стало известно под названием селение Орэнны. Льюэдд, копьеносец, который был сыном рыбака, тоже вместе с женой поселился здесь, и братья Орэнны поставили свои дома рядом с ним, и тоже привели с собой своих жён. Также пришли Хэрэгг и Каган. Хэрэгг почтительно поклонился Орэнне, и казалось, облегчённо вздохнул, когда она сообщила ему о том, что Эрэк приказал, что Сабан и Льюэдд должны передвигать камни храма.

— Мои братья спустят камни вниз с гор, Сабан построит лодки, чтобы перевозить камни, а Льюэдд поведёт лодки в Рэтэррин.

Хэрэгг согласился с Орэнной и присоединился к Камабану, который путешествовал по всему Сэрмэннину и рассказывал о своём прекрасном видении, так как для передвижения камней понадобится помощь всего племени, и ему удалось убедить всех. «Вначале времён, — говорил Камабан, — боги вместе кружились в танце, а люди Земли жили под их счастливой сенью, однако мужчины и женщины начали любить богиню луны и богиню земли больше, чем самого Эрэка, и Эрэк перестал танцевать. И если Эрэка удастся вернуть обратно, прежнее счастье вернётся. Больше не будет зимы, не будет болезней, и не будет сирот, рыдающих в темноте». Хэрэгг рассказывал о том же, и эти обещания были приняты с восхищением и надеждой. Всего за один год угрюмое противодействие передаче храма превратилось в пламенную поддержку.

Но одно дело было убедить людей Керевала отправить камни, а другое дело быть уверенным, что Ленгар примет храм, и поэтому Скатэл, ставший теперь верным соратником Камабана, весной отправился в Рэтэррин.

— Скажи Ленгару, что храм, который мы посылаем ему, это храм войны, — наставлял Камабан главного жреца.

— Но это не так! — протестовал Скатэл.

— Но если он поверит, что это храм войны, — настойчиво объяснял Камабан, — ему очень захочется заполучить его. Скажи ему, что если он обменяет золото на камни, это дарует непобедимость его воинам. Скажи ему, что это сделает его величайшим военачальником во всём мире. Скажи ему, что песни о его доблести будут веками передаваться из уст в уста.

Скатэл рассказал всё это Ленгару, а тот проникся таким благоговением перед высоким худым жрецом и перед его обещаниями непобедимости, что сразу же уступил полдюжины маленьких ромбиков, хотя и ничего не рассказал о тех, которые похитила Дирэввин.

Когда Скатэл вернулся из Рэтэррина, он привёл с собой Мерета, сына Галета, в помощь Сабану. Мерет был на год младше Сабана, и унаследовал силу и знания своего отца. Он мог строгать лес, поднимать камни, устанавливать деревянные столбы для храмов, обтёсывать кремень, и всё это он делал со сноровкой, скоростью и мастерством. Так же как и у его отца, у него были сильные руки и благородное сердце. Однако когда он пришёл в Сэрмэннин, на сердце у него лежало тяжкой ношей известие о смерти матери Сабана.

Сабан рыдал, слушая рассказ Мерета о том, как они отнесли её тело в Место Смерти.

— Мы разбили чаши для неё в храме Лаханны, — сказал Мерет. — Ленгар хочет сровнять с землёй этот храм.

— Он хочет разрушить храм Лаханны? — поразился Сабан.

— Каталло поклоняется Лаханне, поэтому это теперь запрещено в Рэтэррине, — объяснил Мерет, затем добавил, что Дирэввин вдохновила людей Каталло на борьбу после поражения.

И это тоже было новостью для Сабана. Дирэввин сбежала в Каталло, и носила в животе ребёнка. Сабан выпытывал у Мерета любые подробности, которые он мог знать, но Мерет знал не больше, чем уже рассказал. Сабан испытывал острое удовлетворение новостями, и это в свою очередь, наполнило его чувством вины перед Орэнной.

— У Дирэввин должно быть уже родился ребёнок? — предположил он.

— Я ничего не слышал, — сказал Мерет.