Стоунхендж

Мерет и Сабан делали салазки и лодки, а Каддан и Макин, братья Орэнны, отправились в горы, чтобы спустить вниз камни храма Скатэла с высокогорья. Они использовали полозья длиной в два человеческих роста и шириной вполовину, сделанные из двух толстых дубовых полозьев, скреплённых балками. Сабан сделал дюжину салазок за этот первый год, а Льюэдд перевёз их вверх по реке из селения Орэнны на судне, сделанном из двух скреплённых деревянными досками лодок. Река петляла среди лесов мимо селения Керевала, и далее в скудный край, где деревья были редкими и согнутыми ветрами, затем поворачивала к северу до тех пор, пока не становилась слишком мелкой для лодки Льюэдда, но это было как раз у подножия горы, на которой стоял храм.

Братьям Орэнны было необходимо множество помощников, но люди Сэрмэннина были так воодушевлены Камабаном и Хэрэггом, что в них не было недостатка. Женщины пели, когда мужчины тащили салазки вверх в гору. Первые камни были вынуты из своих ям раскачиванием, а затем уложены на полозья. Братья Орэнны начали с самых маленьких камней, так как их могла поднять и дюжина человек, и два таких камня можно было поместить на одни салазки. Дюжина человек оттащили первые салазки на спуск с высокогорной долины. Понадобилось ещё тридцать человек, но не для того, чтобы тащить их, а для того, чтобы удерживать их от быстрого скольжения с крутого склона. Целый день ушёл на спуск двух первых камней по склону, и ещё целый день, чтобы перетащить салазки от подножия горы на берег реки. И два года ушло, чтобы перенести весь храм вниз с горы, и за всё это время только одни салазки сорвались и загрохотали вниз по холму, перевернулись под собственным весом и разрушились, а каменная колонна на них разбилась на тысячи осколков. Самые большие камни, для поднятия которых требовалось тридцать-сорок человек, были оставлены у реки на салазках, а маленькие колонны, которые могла тащить дюжина человек, положили на траву.

Было решено, что Льюэдд доставит камни в Рэтэррин, так как большую часть пути храм должен был проделать морем, а он был моряком. Льюэдд придумал конструкцию необходимых лодок. В первый год, когда первые камни были спущены с горы, он погрузил два маленьких камня на ту же лодку, которая поднимала салазки вверх по течению. Он усадил в лодку дюжину гребцов, и спустил вниз по реке. Лодка двигалась быстро, подхваченная течением, и Льюэдд был уверен, что камни доплывут туда, где река расширяется, впадая в море. Он хотел выяснить, как лодки пройдут через большие волны. Но как только первые зелёные волны разбились о борта лодки, как под весом камней судно раскололись надвое, и колонны затонули. Хэрэгг громко кричал, обвиняя в том, что всё было сделано неправильно, но Камабан заверил людей, наблюдающих со скал, что Дилан, бог моря, взял себе плату, и более ни один камень не будет потерян. В жертву была принесена тёлка на берегу, и её кровь стекла в воду, и немного позже недалеко от берега увидели трёх дельфинов, и Скатэл объявил, что Дилан принял жертву.

— Три корпуса, а не два, — сказал Льюэдд Сабану. Льюэдд и его команда успешно прошли вдоль берега, и молодой моряк решил, что не Дилан забрал себе камни, а несовершенство лодки.

— Нужны три корпуса для каждой лодки, — объяснил он, — рядом друг с другом. И мне нужны десять лодок, или даже больше, если ты сможешь найти деревья.

— Тридцать корпусов! — воскликнул Сабан, продумывая, найдётся ли достаточно деревьев в редких лесах Сэрмэннина, чтобы сделать так много. Он подумал об использовании уже имеющихся в племени лодок, но Камабан настаивал, что лодки должны быть новыми и посвящёнными только величию Слаола, а когда они перевезут все камни на восток, лодки должны быть сожжены.

Этим летом была сожжена новая невеста солнца, отправившаяся на смерть во всём блеске и великолепии. Народ Сэрмэннина никогда не видел Эрэка таким красным, таким огромным, и таким волшебным, каким он был в этот вечер Летнего Солнца. И невеста умерла без крика. Орэнна не ходила на ритуал в Храм Моря, а оставалась в хижине. Она была беременна.

Ребёнок родился в начале следующего года. Это был мальчик, и Орэнна дала ему имя Леир, что означало Спасённый. Она назвала его так, потому что сама была спасена из костра.

— Я никогда по настоящему не верила, что я умру, — призналась Орэнна Сабану одним зимним вечером после рождения Леира. Они сидели на их камне, зеленоватом валуне с алыми вкраплениями, который лежал на берегу реки неподалёку от их хижины, и грелись одной медвежьей шкурой.

— Я думал, что ты умрёшь, — признался Сабан.

Она улыбнулась.

— Я молилась Эрэку каждый день, и не знаю почему, поняла, что он оставит меня в живых.

— Почему?

Она покачала головой, отмахнувшись от вопроса Сабана.

— Просто поняла, и всё. Хотя я не осмеливалась в это поверить. Конечно, я хотела быть обручённой с ним, — торопливо добавила она, нахмурившись, — но мне хотелось и служить ему. Когда я была богиней, у меня были видения, и в них Эрэк поведал мне, что наступает время перемен. Что время его одиночества заканчивается.