Стожары

- А сейчас где она? Покажи.

- Не переживай, Саня. Пилотка твоя в целости, дома у меня. В момент доставлю, - засуетился Петька и, забыв про ведра, побежал в избу.

Офицерская суконная пилотка, подарок раненого лейтенанта из госпиталя, куда Санька возил подарки от колхозниц, была гордостью мальчика. Почти новенькая, с эмалированной красной звездочкой, пилотка пришлась ему как раз впору, и он носил ее, как и положено по воинскому уставу: сдвинув на левый висок, приподняв на два пальца над бровью.

Мальчишки завидовали Саньке и часто выпрашивали у него поносить пилотку. Санька не отказывал.

Петька в обмен на пилотку не раз предлагал Саньке свою новенькую клетчатую кепку или перочинный нож вместе с роскошной расческой из пластмассы. Но Саньку не прельщали все эти блага, и Петьке доставалось только время от времени поносить пилотку день-другой.

Прошло пять минут, а Петька не появлялся. Санька заглянул через окно в избу. Там никого не было.

"Наверное, через двор убежал. Куда бы это?" - подумал Санька и оглядел улицу.

У колодца, за высокой кучей длинных ошкуренных бревен, похожих на огромные восковые свечи, он услышал ребячьи голоса.

Санька обогнул бревна и увидел Петьку и Тимку Колечкина. Они играли в бабки.

Петька только что метнул по кону тяжелой свинчаткой, и бабки, как вспугнутая воробьиная стая, взмыли в воздух и рассыпались по сторонам. Он собрал их и ссыпал в кепку, уже и без того доверху набитую бабками. Тимка с завистью посматривал на Петькин выигрыш.

- Так! - присвистнул Санька. - С Тимкой связался!

- Пристал, понимаешь, отбою нет: сыграй да сыграй с ним. Ну, я показал класс. Пусть учится, пока Девяткин жив. - И Петька потянулся к бабкам.

Но Санька опередил его, схватил кепку, вытряхнул бабки к ногам Тимки и шагнул к Девяткину.

Петька благоразумно отступил немного назад. А Санька, заложив руки назад, все шел и шел прямо на него. Петька прибавил шагу. То же сделал и Санька. Вдруг Петька затрусил к дому. Но бегать он был не мастер, и Санька в несколько скачков отрезал ему путь, заставил бежать вдоль улицы.

Неизвестно, чем бы кончилось это преследование, если бы Петька не заметил Санькину мать.

- Здравствуйте, тетя Катя! - закричал он, подбегая к ней.

- Здравствуй, если не шутишь. Куда это гоните, как на пожар?

- А мы трехкилометровку бежим... на спор. Санька все задавался - я, я... неперегонимый. Сами видите, кто впереди... - Пунцовый Петька перевел дыхание.

Нет, Катерина встретилась очень кстати. При ней Санька, конечно, не посмеет тронуть его и пальцем.

- Что ж, Саня, первенство уступаешь? - спросила мать.

- Будет ему первенство... - процедил раздосадованный Санька.

- Вот он всегда так, тетя Катя... проиграет и сердится. - И Петька, на всякий случай держась поближе к Катерине, все дальше уходил от Саньки и посмеивался: кто же не знает, что Коншак горяч, но отходчив и к вечеру обо всем забудет!

К Саньке подошел Тимка.

- Чего вы с Девяткиным не поделили? - спросил он.

- Пилотку он мою взял... не отдает до сих пор.

- Так он же ее обронил... на участке у Векшина.

- Как - на участке? Ты откуда знаешь? - остановился Санька.

- Да мы вместе туда лазили. - простодушно признался Тимка и покраснел. - За клубникой! А она еще зеленая, кислая, скулы сводит... И на деда Векшина чуть не напоролись.

- Тимка ты Тимка, коровка божия! - только и нашелся сказать Санька.

Но история с пилоткой на этом не кончилась.

Вечером, наспех перекусив, Катерина ушла на заседание правления колхоза, где сегодня шла речь о сенокосе. Детям она наказала ужинать и пить чай без нее.

Феня поставила самовар, и молодые Коншаковы сели за стол.

Не успел Санька выпить первый стакан, как в избу вошла Маша Ракитина.

- Здравствуйте! Чай да сахар вам, - сказала она.

- Милости просим, - степенно ответила Феня. - Садись с нами чай кушать.

- Спасибочки, я уже дома пила.

Но Феня, как и полагается гостеприимной хозяйке, поставила к столу табуретку, обмахнула ее тряпкой и налила чашку чаю.

Маша еще раз отказалась для приличия, потом присела к краешку стола.

Санька ее не замечал, шумно отхлебывал из стакана чай и косил глазами в газету.

Маша поставила блюдце на кончики растопыренных пальцев, подула на обжигающий чай.

- А мы скоро сенокосничать будем, - певуче сообщила она Фене: - и мальчишки все и девчонки. Теперь совсем рано вставать придется, с первыми петухами. Нас сама Татьяна Родионовна позвала. Обязательно, говорит, приходите, очень вас просим, никак нам без вас с сенокосом не управиться...

- А я что говорил! - не выдержал Санька, хотя он и дал себе слово не разговаривать с Машей. - Не время сейчас в бирюльки играть. В колхозе и поважнее дела есть. Ну, а насчет "очень вас просим" - это уж ты прибавила.

Маша и глазом не повела на Саньку и продолжала рассказывать:

- "Сенокос у нас, - говорит Татьяна Родионовна, - большой, а вы наши самые первые помощники, и на вас вся надежда".

- А мне можно в помощники? - попросилась Феня.

- Четвертому классу, пожалуй, можно. Мы вас сено шевелить поставим.

- Кто это "мы"? - спросил Санька.

- А наша бригада, векшинская.