Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Здесь о перенесенных мучениях свидетельствует не только поза Анны, которая прикладывает руку к лицу, но и то, как она отворачивается от служанок. Она все еще сосредоточена на своей боли и не в силах пока никого видеть. Одна из повитух сострадает ей – об этом говорит ее жест, который повторяет скорбный жест роженицы.

247. Николас и Мартин де Заортига. Рождество Девы Марии. Испания, ок. 1460 г. Borja. Museo Diocesano

Все женщины, окружающие Анну, стремятся накормить ее. Она держит в одной руке то ли маленькую рюмочку, то ли яйцо, в другой – печенье; прямо на кровати стоит блюдо с закусками, а служанки приносят бульон, курицу и напитки. Как будто этого мало: на маленькой жаровне в ногах кровати еще одна служанка поджаривает птицу и помешивает что-то в горшочке. Эта сцена должна была порадовать зрительниц и внушить им уверенность в удачном исходе их собственных родов.

248. Мастер Синкторрес. Рождество Девы Марии. Тортоза (Испания), ок. 1400 г. Barcelona. Museu nacional d’art de Catalunya. № 015853-000

Яйца и птица часто использовались, чтобы укрепить силы роженицы, а потому регулярно изображаются в сценах Рождества Девы Марии и Иоанна Крестителя. Маленькая жаровня, стоящая у кровати, здесь служит для сушки пеленок. В правой части композиции мы видим, как Анна и Иоаким приводят Марию в Иерусалимский храм.

249. Альбрехт Дюрер. Рождество Девы Марии. Германия, ок. 1503 г. New York. The Metropolitan Art Museum. № 19.73.211

Пока обессиленная Анна лежит на постели в глубине комнаты, повитухи на переднем плане занимаются своими делами: кто пьет (это, судя по ключам, экономка), кто болтает, к кому пришел ребенок, а кто прикорнул, облокотившись на кровать своей госпожи. И никто, поглощенный земными заботами, не обращает внимания на ангела, парящего над родильной комнатой.

Дело в том, что рождение ребенка (особенно мальчика) в знатной семье – это событие, которое играет важнейшую роль для продолжения династии/рода и передачи наследства. Женщины-гостьи приносят с собой дары – не только от себя, но и от тех семейств, которые они представляют. Комнаты самих рожениц украшаются фамильными гербами. Роды изображаются как публичное событие, важное не только для конкретного рода, но и для функционирования всего общества в целом.

Все эти практики и обычаи переносились на изображения Рождества Девы Марии, Иоанна Крестителя и других святых, которые благодаря этому становились ближе и понятней верующим.

250. Геертген тот синт Янс. Святое родство. Нидерланды, ок. 1495 г. Amsterdam. Rijksmuseum. № SK-A-500

Матриархи в церкви

На картине Геертгена тот синт Янса множество персонажей привольно разместились в церковном зале. Есть здесь и матери с младенцами, и дети, и мужчины, и пожилые люди. В глубине, на алтаре – позолоченная раскрашенная скульптура, изображающая жертвоприношение Исаака. Спиной к нам стоит мальчик с длинной палкой, которой он гасит свечи на алтарной перегородке, но в остальном все заняты не церковными, а своими, мирскими делами – разговаривают, играют, читают.

Что происходит, и кто все эти люди? Почему на первом плане женщины и дети, а мужчины оттеснены назад? Мы привыкли считать средневековое общество патриархальным, а искусство – отражением его устремлений и идеалов. Тем не менее, существует довольно много изображений, на которых мужчины остаются в тени, а главную роль играют женщины и дети, или же мужчины и женщины меняются местами: женщины получают власть и авторитет, которые в патриархальном обществе принадлежат мужчинам, а мужчины оказываются в подчиненном положении.