Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Обрезание происходит над большой золотой чашей, которая заменяет алтарь. Очевидно, что этот образ устанавливает связь между первой кровью, пролитой Иисусом, и последней кровью, которую он пролил на кресте. В средневековой иконографии чаша, куда была собрана кровь распятого Христа, напоминала об основании Церкви, в которой верные причащаются крови Христовой. Кроме того, эта чаша похожа на крещальную купель, и такое сходство совсем не случайно. С точки зрения христианского богословия, крещение отменяет необходимость в обрезании. Так что эта миниатюра соотносит ветхо- и новозаветные ритуалы, через которые ребенок входил в сообщество верующих.

Обручение с Богом

В одном из видений Екатерины Сиенской (1347–1380), итальянской религиозной деятельницы, которую позднее признали одной из четырех женщин-учителей Церкви, Иисус духовно обручился с ней, надев ей на палец кольцо из обрезков своей крайней плоти.

«Невестою же разумная тварь стала, когда Господь принял человеческую природу. О сладостная любовь Иисус! В знак того, что Ты взял ее в невесты, по прошествии восьми дней, во время святого Обрезания, Ты дал ей кольцо со сладостной и святейшей руки Твоей. Вы ведь знаете, моя досточтимая мать, что по прошествии восьми дней была взята плоть Его размером с ободок кольца; Бог начал с того, что выплатил нам залог, дабы мы имели твердую надежду на выплату сполна того, что получили на древе святейшего Креста, когда Супруг, непорочный Агнец, был принесен в жертву и обильно пролил кровь из всех членов тела Своего, коей смыл нечистоту и грехи невесты Своей, то есть рода человеческого. И заметьте: огонь божественной Любви дал нам не золотое кольцо, а кольцо Своей чистейшей плоти».

Екатерина Сиенская. Письмо к Иоанне, королеве неаполитанской, 4 августа 1375 г.

(Перевод А. В. Топоровой)

163. Размышления о жизни Христа. Сиена (Италия), ок. 1330–1340 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Italien 115. Fol. 24v

Дева Мария самостоятельно обрезает своего сына. Изображая эту сцену, художник следует тексту рукописи и указаниям, сохранившимся на полях: «Здесь: как наша Госпожа обрезала младенца Иисуса». Автор не поясняет, почему он отошел от библейского описания события, и просто рассказывает о том, как Дева Мария сама совершила этот ритуал, как плакал Иисус, как мать зарыдала, видя его страдания, и как ребенок протянул руку к ее лицу, чтобы ее утешить.

Изображения, где Христу обрезают крайнюю плоть, демонстрируют связь искупления и маскулинности. Однако очень важно, что хотя Иисус был мужчиной, он, как и его мать, остался девственен. Но это была не девственность евнуха, а девственность-триумф над грехом, так же как воскресение – триумф над смертью. Удивляющие и даже шокирующие нас детали в иконографии младенца Иисуса могут иметь под собой вполне каноничное теологическое обоснование.

Неслучайно, что нагим Иисуса изображали не только в младенчестве, но и в смерти. Это, впрочем, требовало от художника большей смелости (ведь это уже нагота взрослого, а не младенца) и зачастую влекло за собой порицание публики (164–166).

«Этот более совершенный Адам, Христос – более совершенный, потому что более чистый, – придя во плоти, дабы подать пример твоей немощи, предлагает тебе Себя во плоти, если только ты примешь Его, человека полностью девственного».

Тертуллиан. О единобрачии (V), ок. 213 г.

(Перевод Д. Д. Харман)