Страдание и его роль в культуре

Предрасположенность невротика к страданию — это тенденция преувеличивать или драматизировать любое огорчение, пишет Хорни. В страдании могут выражаться скрытые мотивы. Оно может быть мольбой о внимании или всепрощении; его можно использовать в целях эксплуатации; оно может быть выражением вытесненной мстительности и применяться только как средство избежать санкций. Невротик часто приписывает своему страданию ложные причины и поэтому производит впечатление человека, погрязшего в страдании без какой-либо видимой причины. Чувствуя себя несчастным, он может считать это следствием своей «виновности», хотя в действительности страдает из-за несоответствия собственному идеализированному образу. Так, расставшись с любимым человеком, он может страдать, приписывая это глубокой любви, а на самом деле ему просто невыносимо быть одному[17]. Невротик может страдать из-за того что любимая женщина перестала ему писать, объясняя это себе угасанием чувств к нему. На самом деле он уязвлен пренебрежением к своей персоне, унижением его как мужчины, отходом женщины от предписанного ей поведения.

Все подобные проявления Хорни называет притворным страданием. С этим трудно согласиться безоговорочно, поскольку человек все-таки страдает, другое дело, что он не понимает подлинных причин соответствующих переживаний. Я неоднократно сталкивался с психотравмирующими переживаниями сексуальных преступников, которые нападали на женщин, считая их виновными в собственных сексуальных провалах и неудачах, но не желая именно на себя возложить вину. Если бы такой преступник осознал собственную вину, разрушились бы его Я-концепция, его идеализированный самообраз. Тем не менее такие люди действительно страдали от того, что были «сексуальными банкротами».

Многие преступления насыщены страданиями их участников, в первую очередь жертв, но иногда страдают и преступники. Как правило, это насильственные преступления, совершенные по мотивам ревности, зависти, самоутверждения, отстаивания своих биологических и социальных статусов, удовлетворения других актуальных потребностей, конфликта интересов в семье, быту, политике, экономической деятельности и т. д. Уголовный закон выделяет убийство, совершенное с особой жестокостью, когда жертве причиняются чрезмерные мучения, причем особая жестокость может выражаться в причинении не только физических, но и психических страданий (например, когда выкапывается могила на глазах у того, кого намереваются убить).

Страдания могут быть причинены тому, кто привлекается к уголовной ответственности, а их причинитель оказывается тем, кого юридически признают потерпевшим. В этом случае преступник обычно вызывает симпатию, а потерпевший — нравственное осуждение, даже презрение. Такие преступления не столь уж редки, например, в тюрьме и армии, когда тот, кого подвергают систематическим мучениям и издевательствам, вдруг обрушивается на своих преследователей.

Здесь я не останавливаюсь на таких преступлениях, как пытки и незаконные репрессии против населения тоталитарных государств. Виновные в таком насилии действуют с особой жестокостью и причиняют чрезвычайные страдания. В застенках и лагерях уничтожения гитлеровского и ленинско-сталинского режимов работали люди, для которых пытки, мучения, издевательства были ведущей потребностью.

Истории известны и другие, так сказать, запредельные преступники, которые, будучи садистами, причиняли чрезвычайные страдания своим многочисленным жертвам, как правило, беззащитным. Это были те, кто в наши дни получил название маньяков, например, маршал Франции Жиль де Рэ, казненный в ХП в., отечественный монстр А. Р. Чикатило.

Страдание может возникнуть как реакция на острую аномию, включая резкий разрыв с привычной и признанной нормативной структурой и установившимися социальными отношениями (например, в семье или на работе), особенно когда попавшие в новые условия люди считают, что это их состояние будет продолжаться неопределенно долго. Выпавшие из привычных отношений переживают чувства своей изоляции и отчуждения, ненужности и выброшенности. Поэтому они стараются убежать из настоящего, проявляя по отношению к нему апатию и в то же время эмоционально возвращаясь в прошлое. Они могут сопротивляться вхождению в новые социальные отношения с другими и избегать их, даже если это чревато дальнейшей дезадаптацией.