Страх

Маат, уже минут десять пыталась налить себе кофе. Как только наклоняла над кружечкой кофейник, видела себя избитой, лежащей в крови под ногами каких-то гопников. Понимала, слышала ясно и четко, если выпьет это, то примет это в свою судьбу, это будет считаться ее выбором. Выливала кофе в ведро. Напрягала все силы своего сознания, пыталась представить себе Вагнера, как он храбро и решительно улыбается, шагая к Городу Мертвых. Наклоняла кофейник и видела его в петле над унитазом в сортире отеля. Выпученные красные глаза, вываленный язык, синее лицо… Тогда выпьешь это — громом звучал голос внутри. Вылила. Кофейник пуст. Резким движением руки, как будто поймав на лету мяч, ухватила бутылку красного и с горла сделала несколько стремительных глотков, не успев подумать, какие образы мелькнули мимо. Малькольм ошалело озиралась, глотала через боль, отметив глазами отметки на мониторе — очередная порция ее материалов ушла в СМИ и соцсети.

Надо уже готовить к публикации «неоднозначный и сложный» фильм про Пуму, где бандит выглядит почти героем. Пошла искать помощницу, которая отвечала за конечный монтаж. Та не отвечала на телефон и была не в сети — тоже небось сидит тупит с каким-то своим кофейником. Пошла к ней в комнату на втором этаже. Постучалась — не ответили, толкнула дверь — было не заперто. Комната оказалась пуста, на мониторе недоделанный монтаж Пумы. В ванной шумела вода, постучалась — тишина. Джессика открыла дверь. В багровой густой воде в ванной лежала, торча из горячей яркой жижи бледно-синим манекеном помощница. Нож виднелся, блестя металлом через кровавую муть, лежа у нее на животе. На стене на кафеле был прилеплен портретик ее парня, на нем ручкой ее каллиграфическим почерком было написано «Мы будем вместе, но, походу, не здесь».

Малькольм прикрыла дверь, вызвала охрану, сама села за ее стол доделывать фильм. Уснула под мерное бормотание копа и коронера про обстоятельства смерти помощницы. Вагнер ржал, как обычно, оживленно жестикулировал длинными своими руками, смотрел на нее своим фирменным печально-мудрым взглядом сквозь смех:

— Что, Маат, тяжко? Держись, ты-то точно все сможешь.

Сидели у костра — все вместе впятером в лесу, пили самогон из железных кружек, закусывали черным хлебом, пели проникновенно, как можно петь только в двадцать — «Ты только будь, пожалуйста, со мной, Товарищ Правда…»

Ваня брал ее за руку, тискал ей ладошку, смеялся как ребенок, заглядывая в глаза, и вокруг шумел зеленый лес на Лебеди, пели веселые птицы, ласково обдувал едва прохладный ветер, нашептывая в уши что-то увлекательное и радостное, а Ваня пел под общий смех и под гитару «Ты только все пожалуйста репостни, Товарищ Маат»…

Леди Малькольм, простите, Вас Уоллос к себе, — разбудил охранник, и Джессика, поправив строгий свой деловой пиджак, одев каблуки, пошла к боссу.

Джонсон и Вейлс сидели, уставившись красными лицами в пылавший горячий камин, кивнули ей на свободное место рядом. Втроем были похожи на туристов, отдыхавших вечером после лыжной прогулки в маленьком отеле в горах. Только жарковато, конечно, посреди джунглей с камином.

— Экономика встает. ВВП Цефеи упал в квартале на треть. Стрелец там же. Скорпион не намного лучше. И дальше будет только хуже, — Вейлс тер иссушенное огнем лицо и обтекал потом под рубашкой, — Народ в магазин за хлебом боится сходить, не то что куда-то лететь или тем более инвестировать. Программы финансовые сыпятся, цунами банкротств. Трейдеры все распродают и вкладывают в золото и товары первой необходимости. Так что деньги придется поприжать во всех контурах, а то разоримся к концу года. Ну, если раньше не передохнем от депрессии.

— Интерес аудитории на нуле. Трафик еле тянем. Да какой трафик? Уровень суицида вырос в сто раз. Инфаркты в двести. Продажи алкоголя в тысячу, — Маат, взмокнув, бесцеремонно, сняла пиджак, оставшись в одном только откровенном лифчике, — Вовлеченность аудитории растет только у IGM, особенно на религиозных каналах, где про спасение и смирение. Плюс 12000% подписчиков, плюс 90000% просмотров. Аудитория по всем опросам в глубокой фрустрации.

— Ты технические вопросы решила?

— Да, Россомаха все дала. Ее ИВЦ работает на нас. СГЦ и Стрелец нас уже видит без помех, завтра восстановим качество вещания на Скорпион, послезавтра на системы Близнецов, Ориона, Сфинкса и Лебеди.

Уоллос переводил взгляд с огня на плечи Джессики и обратно, гнал походу от себя какой-то свой страх:

— Попроси у Россомахи чтоб ее партнеры в искусстве дали тебе со скидками права на всякое культурное наследие — гони в эфир по максимуму все про доброе и светлое. Сказки, классика, легенды и мифы Древней Греции, короче больше разного про сильных и красивых людей с хорошими концами. Пусть даст ученых в эфир про лечение нервов мимо попов, и про торжество науки и человеческого гения. Пусть музыканты что-нибудь бодрящее спляшут про бесстрашие и свободу.