Страх

Летел в полном радиомолчании, интернет гнал себе через черный сервис… Проверил свой счет, решил ничего не делать со своими 1600 золотых. Были соблазны вложить в некоторые быстрорастущие акции или облигации СГЦ, но я устоял, оставив все в самой стабильной и востребованной валюте золотых. За пять дней до 327-го, вырубил и аккаунт в черном сервисе, исчезнув со всех мыслимых глаз. Конечно, на самом деле, в этой Вселенной видно все, как в аквариуме, но это если кому-то нужно. Я сейчас не настолько кому бы то ни было нужен, чтоб так париться меня отследить.

Выключил монитор пульта, там сейчас ничего интересного, погрузился в темноту. Имитация внешнего обзора была выключена уже давно, открыл настоящий иллюминатор, посмотреть в космос — там была такая же сплошная чернота, как и в кабине. Будем привыкать…

Пять дней полусна и самобичевания, удушливых и мучительных воспоминаний, ворочания на кровати, хождения по кабине — шесть шагов туда, шесть шагов обратно. Клетка теснила, цепь вынужденного существования — ледяная и тяжелая, давила на шею, на душу, выморачивала до отчаяния.

Саня пикнул из пульта, я обратился к монитору — подходим. 327-й имел радиус 300 км и весьма пересеченный рельеф. Я увеличивал картинку, вспоминая, где там что. Я обратил внимание на этот астероид черт его вспомнит сколько лет назад. Собирался тут сделать нычку — спрятать оружие для повстанцев с Гаммы Близнецов. Но в тот раз эта шикарная нычка не пригодилась. Пригодится зато теперь. Вот мой подковообразный горный хребет, идем к нему. Внутри подковы несколько скальных колец, сходящихся к черному провалу глубокой низменности. Перешел на скоростной режим в диапазоне 500–1500 км/ч, включив маневровые движки, запитав их на пол батареи. Постепенно снижаясь, вышел к этой черной долине, сближаясь с еле заметным в тени крутым хребтом островерхих, как копья, скал. Астероид итак не оживлен посетителями, пожалуй, тут кто-то бывает не чаще раза в тысячу лет, а к этим каменным ножам в темноте и вовсе никто не полезет. Сбавив скорость еще до 300, плавно пошел шарить «за ножами» в открывшейся непроглядной тьме предгорья. Врубил прожекторы, подсветил в сторону вспомнившейся скалы, спускавшейся к равнине четырьмя длинными узкими отлогами, как корневищами. Вот оно.

Скорость 50 км/ч, прожектор на максимуме — ближний и дальний. По мертвенно-бледной полосе света, подхожу к черной точке дыры — входу в пещеру. Такие естественные пещеры — не редкость, но это очень длинная, километров сто, и надежная, скалы над ней прочные, ближайший миллион лет не рухнут. Бросил на входе зонд, следить не полетит ли тут кто еще. А сам медленно пошел по довольно прямому проходу вглубь скал, обращая внимание на своды — никаких следов чьего-нибудь присутствия. На всякий случай на ходу взял несколько проб грунта — Саня проанализировал и подтвердил, что нет следов биоформ или механики. Так прошел по узкому коридору полсотни км, наконец, достиг широкой пещеры, с километр в диаметре. Тут можно было развернуться, найти идеально плоскую площадку, чтоб встать. Раскидал во все стороны датчики, следить за обстановкой и сигналить, если будет движение.

Вырубил движки, поставил все системы корабля в спящий режим. Дальше только минимальное поддержание среды в кабине на мощности две батареи в год и самомониторинг кораблем своего состояния. Надел браслет — поставив программу Сане будить меня если кто-то влетит в пещеру или если что-то случится с кораблем.

Улегся на кровать, поудобней взбив подушку, активировал агрегат с биораствором, вколол себе в вену шприц, закрепил катетер, вставил в нос трубки с кислородом и проглотил пластиковый шарик, вроде еловой шишки, соединенный тонким проводом с аппаратом. Понаблюдал минут пять за маленькими мониторчиками на табло — с бегущими циферками и графиками, удостоверившись что все вроде ОК.

Уставился глазами в темноту, туда, где мог бы быть виден металлический потолок кабины.

Можем прощаться. В резерве одна батарея на самоспасение корабля при ЧП и две батареи «на потом». 16 остальных батарей мне хватит на то, чтоб 8 лет вот так лежать.

По окончании заряда батарей, Саня жахнет мне током в браслет, а до тех пор я, если и не мертв, то по крайней мере свободен.

Вспоминал лицо Радости, которого больше нет, вспоминал висящего в петле над унитазом Вагнера, экран новостей, где показали, что Волоса подорвали на фугасе в лифте. Видел перед собой в темноте палящий снопами искр в солнечное небо горящий Собор На Костях в Маршане и танец Шарен в искрах пламени. Потом опять и опять мерзкую морду старика Грога, еще и еще раз снося ему башку световым мечом. А потом ласковый вечер на Набережной в приморском городе и Она опять говорит — Уйди, не мешай мне…