Я зарегистрировал весь свой багаж и отправил его на транспортер. Все, кроме кожаной сумки, набитой наркотиками. Там же был «магнум-357». Есть ли в этом аэропорту чертов металлоискатель? Я бродил возле посадочной площадки, пытаясь казаться праздным зевакой, и все время высматривал эти черные ящички. Не увидел ни одного. Я решил рискнуть – просто промчаться через ворота терминала с широкой жизнерадостной улыбкой на лице, неся околесицу про «резкое падение спроса на рынке скобяных изделий».
Просто еще один разорившийся коммивояжер, покидающий город, сваливая все на этого ублюдка Никсона [30] . Разумеется, я посчитал, что если найду кого-нибудь, с кем можно поболтать, то это будет выглядеть более естественно – обыкновенный треп между пассажирами: «Ну как ты, дружище! Наверное, удивишься, из-за чего я так потею? Да,
Я прикинул, что дело стоит свеч… но не смог найти никого, кто выглядел бы достаточно безобидно, чтобы с ним переговорить. В аэропорту было полно людей, которые, казалось, готовы вцепиться в меня мертвой хваткой, если я только сделаю один неверный шаг в своем блуждании. Я чувствовал сильную паранойю… как какой-нибудь бандюга, которого пасет Скотленд-Ярд.
Всюду, куда бы я ни посмотрел, я видел «свиней»… потому что в то утро аэропорт Лас-Вегаса заполонили легавые: массовый исход после кульминации, наступившей в Конференции окружных прокуроров. Когда я наконец осознал это, то меня больше начало беспокоить здоровье моего собственного мозга…