Страх и отвращение в Лас-Вегасе: Дикое Путешествие в Сердце Американской Мечты

Я нашел Брюса в баре, но обезьяны не было видно.

– Где она? – потребовал я. – Я готов выписать чек. Хочу вернуться с этим ублюдком домой на самолете. Я уже забронировал два места первого класса – Р. Дьюк и сын.

– Возьмешь ее на самолет?

– Да, черт побери, – сказал я. – Думаешь, они что-нибудь скажут? Обратят внимание на физические недостатки моего сына?

Брюс пожал плечами.

– Забудь об этом, – сказал он. – Они только что ее забрали. Она напала на старика прямо здесь, в баре. Этот урод прицепился к бармену: почему они позволяют расхаживать в этом месте босиком, – а потом покатил бочку на истерически хохотавшую обезьяну – в общем, старик швырнул в нее пиво и она обезумела, сорвавшись с места, как черт из табакерки, вцепилась ему в голову, располосовав затылок… бармену пришлось вызвать «скорую помощь», а затем появились легавые и забрали обезьяну.

– Твою мать… А какой залог? Я хочу эту обезьяну.

– Возьми себя в руки. Тебе лучше держаться от тюряги подальше. Они только этого и ждут, чтобы тебя упечь. Забудь об этой обезьяне. Она тебе не нужна.

Я немного поразмышлял и решил, что он, наверное, прав. Бессмысленно похерить все ради какой-то буйной обезьяны, которую я даже в глаза-то никогда не видел. Насколько я понял, она сразу вцепится мне в голову, если я попытаюсь выкупить ее под залог. После шока от пребывания за стойкой бара ей потребуется некоторое время, чтобы окончательно успокоиться, а я не мог позволить себе ждать.

– Когда улетаешь? – спросил Брюс.

– Как можно скорее, – ответил я. – Болтаться дальше в этом городе без мазы. Я получил все, что нужно. Если только еще что-нибудь не спутает мне карты.

Он выглядел удивленным.

– Так ты нашел Американскую Мечту? В этом городе?

Я кивнул.

– Мы сидим сейчас в ее нервном центре. Ты помнишь ту историю, которую нам рассказывал менеджер о владельце этого места? Как он всегда хотел сбежать из дома и присоединиться к цирку, когда он был ребенком?

Брюс заказал еще два пива и, окинув взглядом казино, пожал плечами.

– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он, кивая. – Сейчас у этого мерзавца свой собственный цирк и лицензия на воровство тоже… Ты прав, он – образец.

– Точно. Это чистый Горацио Элджер, начиная с повадок, кончая отношением к делу. Я пытался переговорить с ним, но какая-то громоподобная лесбо, заявившая, что она – его ответственный секретарь, приказала мне убираться на хуй. Она сказала, что он ненавидит прессу больше, чем что-либо другое в Америке.

– Хим и Спироу Эгню [26] , – пробормотал Брюс.

– И они оба правы, – заметил я. – Я пытался сказать этой женщине, что согласен со всем, что он отстаивает, но она заявила: если я знаю, что для меня хорошо, а что плохо, то мне следует убраться из города хоть к черту на рога и даже не думать о том, чтобы беспокоить ее босса. «Он действительно ненавидит репортеров, – сказала она. – Я не хочу, чтобы это звучало как предупреждение, но если бы я оказалась на вашем месте, то приняла бы это к сведению…»

Брюс кивнул. Босс платил ему тысячу баксов в неделю за два выступления в «Отдыхе леопарда», и другие две штуки башлял на всю группу. Все, что от них требовалось, – устраивать дьявольский шум два часа каждый вечер. Боссу было насрать с высокой колокольни, какие песни они пели: просто чтобы бит был тяжелый и динамики ревели бы достаточно громко, завлекая посетителей в бар.