Страх идёт (СИ)

   - Позволь рассказать о твоих родителях. Они тоже сомневались. Когда Тамара родила тебя, они решили, что должны остаться. Как ты знаешь, я не люблю указывать людям, что делать. Если они устали и не могут идти дальше - их право, заставлять я не стану. Но тогда дело касалось не только их жизни. Твоему отцу, Сергею, я сказал, что они не имеют права оставаться с тобой на руках. Они не хотели слушать меня. Страха нет, говорили они. Никто никогда его не видел, зато в дороге встречались другие люди. Вот они-то и утверждали, что сели дожидаться Страха, но он за ними не пришёл. Люди не врут, говорили твои родители. На это я ответил, что тоже когда-то чуть не перестал верить, но быстро разрешил сомнения, рассуждая так: Страх либо есть, либо Его нет. Я могу либо идти, либо остановиться. Пока я двигаюсь, вне зависимости от того, существует Страх или нет, я буду жить. Остановлюсь - и смерть может настигнуть меня. Остановитесь вы, можете погубить себя, но принимать решение за сына вы не имеет никакого права. И тогда они продолжили путь и шли до тех пор, пока ты не стал достаточно взрослым. А потом они остановились. Сергей сказал мне, что они должны узнать правду. Я пожал плечами и оставил их. Ты продолжил свой путь, - Путник замолчал, давая Паше возможность осмыслить сказанное.

   - Почему я не помню их лиц? - только и сумел выдавить из себя Скворцов, взволнованный рассказом.

   - Мы забываем тех, кто останавливается, так было всегда, - ответил Путник. - Когда я впервые ступил на дорогу, а случилось это много тысяч светил тому назад, мои родители шли рядом. Они говорили, что Страх идёт, и я им верил. Никому и в голову не приходило спросить, что такое Страх, нам было известно лишь одно - нужно двигаться вперёд, потому что те, кто останавливаются, больше не встретятся на нашем пути. Потому я и шёл, не позволяя себе усомниться, - Путник вздохнул. - Но рано или поздно сомневаться начинаешь. В такие минуты напоминай себе о том, что истина и ложь перед лицом смерти суть одно. И вспоминай слова, сказанные мною твоим родителям.

   - Ты не веришь, что Страх идёт? - неожиданно понимание обрушилось на Пашу и придавило к земле, словно пятидесяти тонная скала.

   - Не верю, - признался Путник.

   - Но других заставляешь верить! - Скворцов был возмущен.

   - Я родился на ногах, живу на ногах. Утром я просыпаюсь и иду, потому что делал так вчера, и позавчера, и буду делать завтра, и послезавтра. Но таких как я единицы, остальные захотят остановиться, если перестанут верить. А этого нельзя допустить.

   - Но почему ты не расскажешь нам всего этого, почему скрываешь, врёшь?

   - Неужели до сих пор не понял? Правдолюбы остановятся и захотят узнать, существует ли Страх. Хорошо, если всё это вымысел, как кажется мне. А если правда, за их гибель буду ответственен я, - ответил Путник. - Уж лучше пусть сами принимают это решение.

   - Так больше продолжаться не может, я должен рассказать им правду! - твердо произнёс Павел, глядя в землю.

   Путник пожал плечами.

   - Рассказывай, можешь даже остаться, если пожелаешь, - невозмутимо ответил он Паше. - Кто-то поверит, кто-то нет, одни пойдут дальше, другие остановятся, ничего не изменится. Но пока ещё не принялся трепать об этом всем подряд, поразмысли, почему я поведал правду тебе.

   Путник ушёл, оставив Павла одного. Скворцов был ошеломлен. Не знал, как будет жить дальше и что делать.

   "Вранье. Всё я знаю, - подумал Павел. - Либо пойду дальше, либо остановлюсь. Либо умру, либо продолжу жить. Выбор не велик".

   Скворцов вернулся на своё место, лёг и крепко заснул.