Страх Мудреца

Он сократился до угрюмых углей, которые мало что делали, чтобы осветить пространство между двумя фургонами.

Там был Отто, его огромное тело упало напротив одного из колес.

Я почувствовал запах рвоты.

- Это ты, Квоут? - спросил он невнятно.

- Да, - я продолжил свое медленное передвижение прямо к нему.

- Этой суке Анне нельзя давать готовить баранину, - простонал он.

- Клянусь святым Богом, я никогда не был таким больным раньше. - Он посмотрел на меня.

- А ты в порядке?

Цезура выскочила, кратко поймав лунный свет на свое лезвие, и разорвала ему горло.

Он встал на одно колено, затем свергнулся на свою сторону, окрашивая руки чернотой, когда они схватились за шею.

Я оставил его мрачно кровоточащим в лунном свете, не в силах кричать, умирающего, но не мертвого.

Я подбросил кусок хрупкого железа в угли огня и направился к другим палаткам.

Ларен поразил меня, когда я обошел вокруг фургона.

Он издал удивленный возглас, когда увидел меня выходящего из-за угла с обнаженным мечом.

Но яд сделал его вялым и он едва успел поднять руки прежде чем Цезура вонзилась ему в грудь.

Он задохнулся криком, когда он упал на спину, корчась на земле.

Никто из них не спал крепким сном из-за яда, так что плач Ларена заставил их вылиться из фургонов и палаток, пошатываясь и дико озираясь.

Две нечеткие фигуры, которые я знал, должно быть Джош и Френ, выскочили из открытой задней части фургона ближе всего ко мне.

Я ударил одного в глаз, прежде чем он ударился о землю и вспорол живот другому.

Это все видели и теперь кричали не на шутку.

Большинство из них начали пьяно убегать в деревья, часть падала, когда они шли.

Но высокая фигура Тима бросилась ко мне.

Тяжелый меч, который он был затачивал весь вечер, блеснул серебром в лунном свете.

Но я уже ждал.

Я сдвинул второй длинный, хрупкий кусок меч-железа в моей руке и пробормотал привязку.

Тогда, когда он подошел достаточно близко, чтобы ударить, я резко выхватил железо между своими пальцами.

Его меч разорвался со звуком разбитого колокола и куски упали и исчезли в темноте травы.

Тим был опытнее меня, сильнее и с более длинными руками.

Даже отравленный и с половиной меча, он хорошо зарекомендовал себя.

У меня ушло почти полминуты, прежде чем я пробил его защиту приемом Любовник из Окна и ранил его руку в запястье.

Он упал на колени, выпустив скрипучий вопль и схватившись за пень.

Я ударил его высоко в грудь и направился к деревьям.

Бой не занял много времени, но каждая секунда была жизненно важна, так как остальные уже успели рассеяться в лесу.

Я поспешил в направлении, где я видел одну из темных шатающихся фигур.

Я был небрежен, поэтому, когда Аллег бросился на меня из тени дерева, он поймал меня врасплох.

У него не было меча, только маленький кинжал мерцал в лунном свете, когда он нырнул на меня.

Но кинжала достаточно, чтобы убить человека.

Он ударил меня в живот, когда мы катались по земле.

Я ударился виском о корень и почувствовал вкус крови.

Я успел вскочить на ноги, прежде, чем это сделал он и подрезал подколенное сухожилие на его ноге.

Тогда я пырнул его в живот и оставил его сквернословить на земле, когда я пошел охотиться на остальных.

Одну руку я туго держал вдоль своего живота.

Я знал, что боль скоро ударит меня и после этого я не протянул бы долго.

***

Это была долгая ночь и я не буду беспокоить вас дополнительной информацией.

Я нашел всех остальных, когда они пробирались через лес.

Анна сломала ногу в своем безрассудном бегстве, а Тим проделал почти полмили, несмотря на потерю руки и рану в груди.

Они кричали, проклинали и умоляли о пощаде, когда я преследовал их через лес, но они не сказали ничего, что могло успокоить меня.

Это была ужасная ночь, но я помню всех их.

В этом не было ни чести ни славы.

Но это был вид кровавого правосудия и в конце концов я принес их тела обратно.

***

Я вернулся в свою палатку, когда небо начинало принимать знакомый синий цвет.

На несколько сантиметров ниже моего пупка жгли острые, горячие боли и я мог сказать по неприятному дерганию, когда я двигался, что засохшая кровь присушила к ране рубашку.

Я не обращал на это внимания, чувствуя и зная, что я ничего не мог сделать для себя своими трясущимися руками и без приличного света, чтобы увидеть рану.

Я должен был дождаться рассвета, чтобы увидеть, как сильно я пострадал.

Я старался не останавливаться на том, что я знал из моей работы в Медике.

Любая глубокая рана в кишечнике обещает долгий, болезненный путь в могилу.

Квалифицированный медик с правильным оборудованием мог изменить ситуацию, но я не мог быть дальше от цивилизации, чем сейчас.

Точно также я мог желать кусочек луны.

Я вытер меч, сел в мокрую траву перед палаткой и стал думать.

Глава 132 Сломанный круг.

Я был занят в течение более часа, когда солнце, наконец, показалось над вершинами деревьев и начало зажигать росу на траве.

Я нашел плоский камень и использовал его в качестве импровизированной наковальни, чтобы согнуть запасную подкову в другую форму.

Над огнем в котле кипел овес.