Страх (Сборник)

Только боевое украшение корабля – грозно смотрящая вперед деревянная голова – вдруг со скрежетом пошевелилось. Потом еще раз. И все стихло. Волны плескались о борт судна. Затем в обветренной темноте дерева вдруг раскрылись глаза, налитые багряным светом и вполне даже зрячие. Голова пошевелилась снова, несколько раз дернувшись, словно пытаясь отъединиться от обшивки судна. И вот уже со стоном ломающихся досок от носа корабля к воде наклонился извивающийся торс. Еще несколько мучительных освобождающих движений (словно насекомое выбиралось из кокона), и маленькая фигурка юркнула на берег. А на носу судна вместо головы остался зияющий чернотой пролом.

Карла Феорг сделал глубокий вдох и ожил окончательно. Прячась в тени, гоблин двинулся в город. Незаметно прошмыгнул через открытые ворота. Карла Феорг умел быть незаметным. И бесшумным. Это его умение вполне пригодилось Карле, когда он входил в покои Льва VI. Дежурившие здесь кентархи уловили какое-то движение, но Карла уже слился с мраморной колонной – лишь его моргнувшие глаза блеснули в темноте.

Карла Феорг знал, где находится черный арбалет. Он был его создателем и чувствовал оружие, зачарованное ядом земли. Совсем скоро он забрал его. А еще через какое-то время Карла был уже у зияющего черного проема на носу боевого корабля. Карла водрузил себя обратно, слившись с обшивкой судна. Его глаза закрылись, и гоблин заснул – до времени. Словно опять растворился в очертаниях боевого дракона, украшавшего драккар. Правда, теперь в хищных лапах дракона покоилось какое-то неведомое оружие, но, одеревенев, оно стало почти неразличимым. И теперь никто бы не смог предположить, что на носу корабля теплится, спит тайным сном какая-то неведомая темная жизнь.

11

Армия Олега собиралась в обратный путь. За приготовлениями руссов к отплытию со сторожевой башни наблюдали оба базилевса, посланник Велизарий и епископ.

– Мы получили сильного союзника, – сказал Лев VI, глядя на грозные драккары руссов и мирно снующие среди них греческие галеры.

– Сомневаюсь, – бросил базилевс Александр, – что вся эта орда не разбежится, как только разделит уплаченную нами дань.

– Он мудр, – возразил епископ. – Думаю, со временем он смог бы превратиться в самый надежный оплот нашей церкви на Севере.

– А не хотите посмотреть, – недобро усмехаясь, сказал Александр, – что учинил этот оплот на городских воротах?

Только что Свенельд, бросив сперва ждущему внизу Фарлафу топор, которым что-то приколачивал, спрыгнул с анфилады городских ворот.

– И мой тоже, – сказал берсерк Свенельду.

Князь Олег стоял на борту своего драккара и смотрел на великий город. На вратах Царьграда осталось кое-что, принадлежащее до тех пор варягам. Столица империи только что получила новое украшение, и, наверное, можно было бы понять императора Александра и даже простить ему отсутствие радости по этому поводу. На вратах царственного города теперь красовались грозные красные щиты руссов.

– Пусть они будут памятью о нашей славе! – сказал князь Олег.

12

– Те, кто возводят города, думают одинаково! – веско произнес император Александр. Он ни к кому не обращался. Он стоял в одиночестве, если не считать молчаливых и неподвижных, как статуи, личных телохранителей, и его назидательный тон был адресован, скорее всего, самому себе.

– Кто это сказал? Страбон? – театрально вопросил император, но гвардейцам не разрешалось говорить без особого приказа, и император капризно махнул рукой. – Неважно…

Император Александр стоял на сторожевой башне и смотрел, как растянувшийся бесконечной вереницей флот варваров покидал город. Божественный, как цезари, Константинополь, превратившийся на долгие века после разрушения ордами таких же варваров Вечного города в центр мира. Русь уходила. Их корабли, заполонившие Золотой Рог и Босфор, а в авангарде построения уже вышедшие в открытое море, увозили с собой позор Империи. Немыслимую дань и унизительный мирный договор. А договора должны соблюдаться – максима Вечного города еще со времен Римской республики.

Император вздохнул и снова заговорил вслух:

– Всю свою славную историю Рим приходил в дальние земли и строил там города. Город как центр цивилизации, центр мироздания вопреки хаосу и варварству. Такова была высокая миссия. – Телохранители по-прежнему молчали, но император Александр почему-то любил поговорить с живыми статуями. – А эти… как собаки! – гневно воскликнул он. – Метят мочой деревья. Прибили над воротами свои красные щиты… Так о чем с ними можно договариваться?!