Страх звёзд

— Хорошо. — Томашу вдруг захотелось встать и, ничего не объясняя, выйти из зала, попрощаться по-литийски. — Значит, как вы там говорили, надо вылететь за пределы сектора, где появится некий корабль — попробую угадать, с литийской сигнатурой? — забрать у него груз и попытаться пробиться обратно к Бакару. Всё это, разумеется, находится так далеко за гранью закона, что уже и грань не видно. Причём для всех сторон. А если ваш безопасный коридор окажется не таким уж и безопасным, то нас либо распылят на атомы, либо поймают, приставят к стенке, — пряная горечь тинктуры обожгла Томашу горло, — и распылят на атомы. Я правильно обрисовал картину?

— Мне казалось, вы и ваша команда — специалисты по вопросам подобного рода.

Айша улыбнулась, и на её неподвижном лице впервые прорезались тонкие и глубокие, как трещины в камне, морщины.

— Вы имеете в виду самоубийство? Вовсе нет. Вообще-то до того, как началась вся эта чехарда, мы занимались вполне легальным бизнесом. Продажа бакарийских сувениров на Литии преступлением никогда не считалась.

— Хотите сказать, вас лишили полётной лицензии за сувениры?

— Досадное недоразумение, — нахмурился Томаш. — Я уже подал апелляцию, так что скоро всё…

— Очень надеюсь, что апелляция поможет восстановить справедливость! К тому же я прекрасно понимаю всю важность и полезность сувениров. Вот, к примеру, мазин. — Айша припала к трубке, и лицо её окутал переливчатый дым. — Насколько мне известно, на Литии он запрещён. Точно так же, как у нас запрещён ваш прекрасный напиток.

Томаш невольно поднял бокал с тёмно-красной маслянистой жидкостью.

— И то, и другое можно без проблем синтезировать, — продолжала Айша, — но для истинных ценителей…

— Не понимаю, о чём вы говорите, — перебил её Томаш. — Под сувенирами я имел в виду сувениры, не более. Безделушки всякие. Например, бакарийские кристаллы естественного происхождения.

— Как скажете.

Айша постучала мазином по окоёму узорчатого блюдца, и из трубки со смачным щелчком вылетела тонкая, почерневшая изнутри капсула. Томаш допил залпом тинктуру.

— Что ж, — он начал вставать, — было очень приятно с вами пообщаться, но, боюсь, я…

— Сядьте! — сказала Айша.

Телохранители за её спиной заволновались.

— Вы же не торопитесь? — Голос Айши вновь встал вкрадчивым и мягким. — Давайте ещё немного поболтаем. Я всегда любила литийцев. Очень жаль, что из-за этих недалёких гхаби, — она показала трубкой в потолок, — отношения между нашими народами так обострились.

— Надеюсь, это временно.

— Да-да, всё в этом мире временно, вы же знаете. Кстати, не желаете ещё бокальчик тинктуры?

— Почему бы нет? — улыбнулся Томаш.

Айша сощурилась, отдавая кому-то приказ по голосети, и через несколько секунд у стола возник тощий официант, поклонился и, проговорив что-то на бакарийском, поставил перед Томашем новый бокал с щедрой порцией тинктуры.

— Малак! — зашипела Айша. — Суприя гадаш! При госте говорим только на литийском! — и раздражённо махнула рукой.

Официант тут же покраснел, страдальчески сгорбился и отполз куда-то за границы зрения.

— Прекрасный напиток, — сказала Айша. — Тридцать лет выдержки в бочках из растительного волокна. Это вам не синтезированное пойло, которое вязнет на зубах. Вещь для настоящих ценителей. То, что делает нашу пресную жизнь немного приятнее, немного, как это сказать, хаарин, острее. Поэтому правительство никогда в действительности не препятствовало небольшому теневому импорту. Это просто повышает качество продуктов для избранных, тогда как остальным до этого нет никакого дела. Но, к сожалению, скоро таких напитков у нас не останется.

— Да, печально! — закивал Томаш. — По правде сказать, я всего пару раз в жизни пил тридцатилетнюю тинктуру. С каждым годом выдержки она становится всё более резкой и жёсткой. На Литии бутылочку такого зелья покупают для коллекции, на полку поставить или в подарок кому-нибудь на юбилей.

Айша рассмеялась.

— Вы меня раскусили! Никогда её не пробовала.

Она извлекла из складок одежды белую, похожую на личинку капсулу, вставила её в трубку и с наслаждением затянулась.

— Я на самом деле понимаю, что вы хотите сказать. — Томаш пригладил волосы на затылке. — Все мы для чего-нибудь да сгодимся. Теневой бизнес, все дела. Только вот не в текущей ситуации.

— Да ничего я не хочу сказать! — Над резным столом медленно оседало сиреневое, похожее на космическую туманность облако. — Мы же просто отдыхаем, общаемся. На планете осталось не так много литийцев, и вы для меня — уникальный собеседник. Мне и правда очень нравятся ваши обычаи, ваш народ. Мы так сильно отличаемся друг от друга, даже внешне. Для некоторых — это проблема. У меня же, напротив, это вызывает особенный интерес. Очень жаль, что не все разделяют мою позицию.

— К чему вы ведёте?