Страна Чудес без тормозов и Конец Света

Допив вторую порцию, я пошел в спальню, отыскал в телефонной книге номер библиотеки, позвонил и попросил соединить меня с абонементным отделом. Секунд через десять в трубке раздался голос моей длинноволосой знакомой.

– «Атлас млекопитающих» на проводе, – представился я.

– Спасибо за мороженое, – сказала она.

– Пустяки, – сказал я. – У меня еще одна просьба. Можно?

– Про-осьба? – пропела она. – Смотря какая.

– Меня интересуют единороги.

– Единоро-оги… – повторила она.

– Посмотришь?

Она помолчала. Наверное, покусывает губу, представил я.

– А что конкретно тебя интересует в единорогах?

– Все, – ответил я.

– Послушай, но уже без десяти пять! Мы вот-вот закрываемся, я страшно занята. Приходи завтра к открытию – найду тебе все, что нужно, хоть о двенадцатирогах!

– Я не могу ждать. Это очень срочно.

– Уф-ф, – вздохнула она. – Насколько срочно?

– Дело касается эволюции, – пояснил я.

– Эволю-у-уции?.. – переспросила она удивленно. Я представил, как отчаянно эта бедная девушка пытается разгадать, с кем имеет дело – с обычным человеком, похожим на сумасшедшего, или все-таки с сумасшедшим. И помолился о том, чтобы она выбрала первое. Тогда еще можно надеяться, что она войдет в мое положение.

Тишина, как беззвучный маятник, раскачивалась между нами секунд десять.

– Эволюция – это то, что развивалось сто тысяч лет, так или нет? Может, я чего-то не понимаю, но что там может быть настолько срочным? Что не может подождать один-единственный день?

– Бывает эволюция и за сто тысяч лет, и за какие-нибудь три часа. По телефону толком не объяснишь. Но я хочу, чтобы ты мне поверила. Дело касается нового этапа в эволюции человека.

– Это что, как в «Космической одиссее 2001 года»?[21]

– Именно, – ответил я. Я тоже смотрел «Одиссею» на видео. Несколько раз.

– Эй… Знаешь, что я о тебе думаю?

– Наверно, пытаешься разобраться, насколько я агрессивен как сумасшедший. Верно?

– В общем, примерно так, – сказала она.

– Ты прости, что сам за себя говорю, но мое сумасшествие не очень агрессивно. А если честно, это даже и не сумасшествие. Немного чудаковатости, немного твердолобости, плюс нелюбовь к самоуверенным типам, но сумасшествия нет. Конечно, кому-то я в жизни не нравлюсь, но сумасшедшим меня еще никто не называл.

– Так… – задумалась она. – Разговариваешь ты, в общем, нормально. И человек вроде неплохой. И мороженым угостил… Ладно. Встречаемся в кафе рядом с библиотекой в полседьмого. Я передам тебе книги. Устроит?

– Все немного сложнее. Сразу всего не расскажешь, но есть обстоятельства, которые мне сейчас не позволяют выйти из дома. Уж извини, но…

– То есть… Ты хочешь сказать… – проговорила она и нервно постучала ноготками по зубам. По крайней мере, именно так мне послышалось. – Ты требуешь, чтобы я принесла эти книги тебе домой. Я правильно понимаю?

– Если честно, то да, – подтвердил я. – С единственной разницей: я не требую, а прошу.

– Значит, на жалость давишь?

– Именно так, – сказал я. – Если б ты знала, сколько всего на меня свалилось…

Между нами снова повисло молчание. Но это молчание не походило на отключенный звук – по крайней мере, я слышал в трубке мелодию, которой читателям дают понять, что рабочий день кончился. Мы просто не говорили ни слова.

– Я здесь пять лет работаю, – наконец сказала она. – Но еще ни разу не встречала такого нахала, как ты. «Доставьте книги мне домой»… Где это видано, а? Тем более – при первой же встрече. Тебе самому не стыдно?

– Стыдно, конечно. Но я сейчас не принадлежу себе. И все остальные пути перекрыты. Я могу лишь надеяться, что ты войдешь в мое положение.

– Черт знает что! – с чувством сказала она. – Ладно. Рассказывай, как к тебе добираться.

И я с радостью подчинился.

8 Конец света Полковник

– Я думаю, тебе вернуть свою тень уже не удастся, – говорит мне старый Полковник, поднося к губам чашку с кофе.

Как и многие, кто всю жизнь отдает приказы, Полковник разговаривает, держа спину прямо и выставив подбородок вперед. Однако в нем не чувствуется ни спеси, ни стремления повелевать окружающими. После многих лет в армии у него осталась только прямая осанка, любовь к дисциплине и неиссякаемый арсенал воспоминаний. Для меня Полковник, можно сказать, – идеальный сосед. Всегда приветлив, спокоен. Да еще и отличный шахматист.

– Страж верно говорит, – продолжает он. – Ни теоретически, ни практически у тебя не остается никаких шансов. Жить в Городе с тенью нельзя. А покинуть Город, однажды попав в него, невозможно. Говоря по-военному – для обратного маневра места нет. Все входят, никто не выходит. По крайней мере, пока Город окружает Стена.

– Но я не думал, что потеряю тень навсегда, – жалуюсь я. – Я-то полагал, это лишь на время. Никто мне не объяснил…

– А здесь никто ничего не объясняет, – говорит Полковник. – Этот город живет по своим законам. Что ты знаешь, чего не знаешь – Городу все равно. Жаль, конечно, что у тебя все так вышло…

– Но что будет с моей тенью?

– Да ничего особенного. Поживет какое-то время там. Пока не помрет. Ты видел ее с тех пор?